говоривший не потерпит сопротивления своей воле, – нам понятно ваше желание узнать все и сразу. Но лучше обсудить все по порядку, не форсируя событий. Что касается талисмана, то мы только в начале поисков…
– Да и вряд ли я смогу продемонстрировать даже то, что у нас имеется, пока у меня скованы руки, – невинным голосом проговорила Сэнди.
То ли поддавшись незримому давлению американца, а скорее всего, какому-то собственному порыву, Чучо перевел взгляд на ее руку и, опомнившись, разжал пальцы.
– Вы правы, – произнес он вновь очень мягко, – мне просто стало любопытно. С вами такое бывает?
Было непонятно, к кому он обращается.
– Иногда, – Сэнди заговорила с фотографом мягко, как говорят с больными. – Любопытство свойственно людям – особенно, когда речь идет об их семье. Для вас, должно быть, очень важно все, что связано с индейскими корнями.
Предположение Сэнди звучало совершенно естественно, учитывая происхождение и внешность фотографа.
– Ой, да бросьте! – махнул рукой Чучо. – Да, я наполовину индеец. Но не столько горжусь этим, сколько пользуюсь. Я же фотограф, вы в курсе. Причем фотограф моды. Ну, вы знаете: глянец, показы. Шоу-бизнес, одним словом. Так вот, этот мир скорее откроет свои двери перед фотографом-индейцем, чем перед типичным французиком с камерой. Так что, не родись я индейцем, мне было бы гораздо сложнее работать в этой профессии.
– Весьма… прагматично, – заметила Николь.
– Главное, что это работает, – Чучо улыбнулся Николь и принялся разглядывать ее так же, как до этого Сэнди. – А вы? – его спокойный тон сменился на загадочно-вкрадчивый. – Вы не хотели бы сниматься у меня?
– А что, мужчин вы не фотографируете? – Артур начал вскипать. – Я готов специально прилететь к вам на съемку с парочкой друзей. Знаете, какие они милые! И так пластичны… А главное – очень любят фотографироваться.
– Так… что именно вы хотели спросить у меня о семье? – Чучо уже не замечал Николь, снова, видимо, потеряв какой-либо интерес к теме, которая захватывала его целиком еще минуту назад.
Артур почувствовал себя удовлетворенным и, успокоившись, замер на диване.
– Мы хотели бы услышать все, что вам известно о вашей фамилии. И, как вы могли уже понять, больше всего нас интересует тема фамильных реликвий, – серьезно ответил Леонард.
– Хм… не представься вы служащими некоего сыскного бюро, я бы наверняка решил, что вы грабители, покушающиеся на золото семьи Писарро, – фотограф снова внезапно засмеялся и так же мгновенно посерьезнел. – Кстати, возьмите мои визитки, – он положил на стол напротив каждого из гостей визитные карточки, которые имели уже знакомое цветовое решение: серебристый, красный и белый.
Правила этикета требовали, чтобы гости сделали то же самое. Николь и Леонард извлекли белые визитки с золотым логотипом «Артификса» и вручили их Чучо.
– А мадмуазель искусствовед и месье финансист крупных проектов? – хозяин выжидающе смотрел на американцев. Сэнди и Артур коротко переглянулись.
Оказывается, Чучо был вовсе не так рассеян, как им поначалу показалось, а равнодушие, с которым он слушал гостей, когда те представлялись, было явно напускным.
– Мы с Артуром только сегодня прилетели с конференции в Нью-Йорке, раздав там все визитки, что у нас были. Новые нам пришлют уже завтра, – Сэнди сама поразилась, как складно у нее получается, и мгновенно поняла свою оплошность.
– Куда же это пришлют?.. Вы же сказали, что завтра улетаете, – вкрадчиво улыбнулся Чучо и, снова переключившись, добавил: – ОК, неважно. Хороших людей видно и так. Так вот, вы, наверное, рассчитывали на длинную историю, спрашивая, что я знаю о своей семье. Но тут вы ошиблись. Да, мне известно, кем был мой предок... – тут он замолчал, прикрыв глаза, будто его посетила неожиданная мысль, которой он должен отдаться. Сэнди раздраженно нахмурилась.
– Кстати, хотите чего-нибудь выпить? – Чучо распахнул глаза, вскочил, и, не дожидаясь ответа, зашагал к кухонным полкам. – Отличный коллекционный чай! – закричал он оттуда, доставая две круглые жестяные коробки.
– Наверняка, решил нас отравить, – эту шутку Артура, произнесенную шепотом, Сэнди не нашла смешной.
– Вам он не кажется странным? Я бы не стала показывать ему письмо – мало ли что… – шепотом спросила она.
– А, может, вина? – явно улыбаясь, прокричал хозяин из кухни.
– Кстати, в истории отравлений вино – самый популярный напиток для разбавления ядов, – захихикал Артур.
– Нет! – тут же выкрикнула Сэнди. – Мы все обожаем чай! Просто жить без него не можем.
– А, ну, если жить не можете, то конечно! – донесся до них ответ фотографа.
Через пять минут Чучо поставил на столик прозрачный чайник, из которого изумительно пахло травяным чаем, и расставил перед гостями небольшие керамические чашки.
– Так вот, мне известно, кем был мой предок, – устроившись на прежнем месте, снова заговорил индеец. – История Писарро мне знакома. Но, думаю, много меньше, чем вам. Я знаю лишь, что он смог заполучить очень ценную вещь, принадлежавшую индейским вождям. В детстве, когда моя мать была жива, она часто мне рассказывала легенду о золотом амулете, который Писарро отобрал у Великого Инки, женившись на его сестре. Мать говорила, что этот амулет состоит из трех частей. И тот, кто найдет их все, получит истинное могущество. Впоследствии я не интересовался историей, так как увлекся совершенно другими вещами. И, признаться, считаю легенду о талисмане сказкой, которая существует, наверное, в каждой семье. Вот и все, – Чучо подлил себе чай. – Теперь ваша очередь. Покажите письмо.
«Да уж, считаешь сказкой, – подумала Сэнди. – Да ты, похоже, убить готов за этот талисман».
– Действительно, не густо, – согласился Леонард. – Ну что ж, давайте я расскажу, что знаем мы, и, может, вы сможете вспомнить что-то еще.
– Давайте! А то память, знаете ли, такая штука: никогда не знаешь, какой фокус выкинет, – загадочно проговорил индеец.
– А еще многие путают свое воображение с памятью, – не пытаясь скрыть недоверие, проговорила Сэнди. – Ведь о том, что талисман состоял из трех частей, стало известно только из найденного нами письма.
Чучо улыбнулся в ответ так, словно она произнесла тончайший из комплиментов:
– Европейцам – возможно. Но это – инкский талисман. А я, как и моя мать, – инка… Итак, – обратился он вновь к Леонарду, – ваша очередь.
Вопреки желанию Сэнди скрыть все, что им было известно и уйти, Лео поведал Чучо об успехах, достигнутых в расследовании. Фотограф уже не делал вид, что ему не интересно, но, как и в начале их встречи, его основной реакцией было то и дело повторяющееся «угу».
– …Так что, – заканчивал повествование Леонард, – вы – второй из потомков Писарро, с кем нам удалось встретиться. Ибрагима аль-Пизари нам пока разыскать не удается, а Антуан Писарро от встречи отказался. Боюсь, если провидение или какая-то третья сила не вмешаются в ход нашего расследования, мы окажемся в очень затруднительном положении.
– Третья сила, говорите… – Чучо хитро прищурился. – А где письмо? Вы обещали показать мне его, – он понизил голос, крокодильим взглядом уставившись на портфель, который Лео, войдя в студию, прислонил к торцу дивана.
– Ну что же, – вступила в разговор Николь, – мы, действительно, обещали показать вам его. И я по- прежнему надеюсь, что оно натолкнет вас на какое-нибудь воспоминание или идею, – она обворожительно улыбнулась.
– Непременно… – Чучо коварно заулыбался, а его глаза заблестели. – И, знаете, мадмуазель, я, кажется, уже начинаю припоминать кое-что.
– Мадам, – вполголоса, скрывая раздражение, поправил его Леонард.
