Элла все еще была под впечатлением того, что узнала о Лире.
— Люб, а что ж она говорила в свое оправдание?
— Что сама привезла эту пепельницу из Венеции.
— Так, может, правда?
— Ага, а то я слепая! Там на донышке с обратной стороны был маленький скол, Славка ее уронил как- то.
— Господи, каково же было Воронцову, когда его жену обвинили в воровстве!
— Хреново ему было!
— Но с другой стороны, зачем жениться на такой бабе?
— Да там темная история, неизвестно еще, кто на ком женился!
— То есть?
— Да я толком не знаю, кто-то говорил, что она из-за него с собой пыталась покончить или что-то в этом роде… Ну он и женился, а что ему, он в Москве два месяца в год бывает. Знаешь, Элка, он не для жизни мужик, разве что для тела.
— Да это понятно, — сказала Элла, а про себя подумала: тело тоже жить хочет.
Расспрашивать дальше о нем она стеснялась.
Да и зачем? Ясно же — я ему не подошла. Но все получилось как надо. Он решил, что не подошел мне.
А добиваться, домогаться ему западло… Он гордый и прекрасный любимец женщин. Они за него даже в драку лезут. А при чем тут я? Тем более скоро я стану известной и мне такие инциденты ни к чему.
Для первых съемок кухню оборудовали в студии на Королева, 19. Элла принимала в этом самое деятельное участие. Пузайцер сначала пытался возражать, но потом махнул рукой. В конце концов, ей там работать. Ей пришлось немало повозиться с новой незнакомой плитой, поставленной рекламодателем. Оказалось, что плита плохо пропекает снизу.
— Я не смогу убедительно рекламировать такую дрянь, — заявила она. Но после небольшого скандала плиту все-таки заменили на другую, хоть и той же марки. Но эта работала прекрасно. — Вот, совсем другое дело, — удовлетворенно сказала Элла.
Однажды, когда она в отсутствие всех обживала кухню, чтобы не тыркаться там как слепой щенок, и раскладывала по баночкам специи фирмы-рекламодателя, она совершенно позабыла о том, что это студия, и принялась тихонько что-то напевать себе под нос. Ее услышал Пузайцер.
— Элла! — воскликнул он. — У меня гениальная идея!
— Ой, Аркадий, как вы меня напугали!
— Элла, а что, если вам во время готовки еще и петь? У вас чудный голос! Это может быть такая фишка!
— Аркадий, да мы распугаем нашу аудиторию!
Если, конечно, она у нас вообще будет! Какое, к черту; пение?
— Но вы же учились в школе Столярского!
— И что? Может, мне помешивать картошку на сковородке смычком?
— Смычком не надо! А вот если ваши рецепты зарифмовать, положить на музыку… Клево может получиться! Надо перетереть это с Кутепычем.
— Аркадий, стоп! Я петь не буду! Как вы себе это представляете?
— Шикарно! Это будет шикарно! Если петь вашим голосом… Блеск!
— А что, может интересно получиться! У меня на кухне надо еще для достоверности поставить телевизор!
— Зачем? — насторожился Пузайцер.
— Как — зачем? Представьте себе: я леплю котлеты, а по телевизору показывают «Лебединое озеро». Я беру сковородку, ставлю на огонь, потом решительно выключаю телевизор и говорю, нет, пою глубоким меццо-сопрано: «Пошлем к черту балеты, будем жарить котлеты!» Так по-вашему?
— А ну вас в баню! Я думал, вы серьезно…
Несмотря на время от времени одолевающие его безумные идеи, Пузайцер ей нравился. Он был надежный, исполнительный и очень добрый. И самозабвенно любил свою работу. Ей вообще нравилось здесь почти все. Декорация, группа, даже кошмарные останкинские коридоры перестали ее пугать. Она приносила угощение для бегающих по ним собак и для живущего в зимнем саду роскошного рыжего кота. Вечером накануне первого съемочного дня она напекла гору пирожков и сделала большую бадью бабушкиного соте, с трудом отыскав на рынке грунтовые, не голландские баклажаны. А кабачки ей презентовала соседка, у которой был богатый урожай кабачков. Они, конечно, были уже жестковаты, но Элла с этим легко справилась, Когда ей позвонила Маша, которая волновалась, пожалуй, даже больше, чем она сама, и узнала, что Элла развела грандиозную стряпню, она весьма одобрила подругу:
— Правильно, Элка, мудро! А то съемочная группа будет только слюнки глотать, глядя на твой форшмак! Сколько ты там его приготовишь! А так… Правда, на пять съемок этого не хватит, но важен почин! А твой почин в высшей степени благородный!
К концу второго съемочного дня Элла простонала:
— Кажется, я больше никогда ничего не захочу готовить!
Маша, поправляя ей грим, шепнула:
— Элка, держись! Это будет такая программа…
Ты станешь настоящей звездой! Подумать только, мы с тобой с университета дружим, а я и не подозревала, что ты такая…
— Брось, Машка, я просто усталая кухарка!
— Вот увидишь, кухарка!
Надо сказать, что пирожки и бабушкино соте произвели фурор и расположили к Элле даже тех, кто просто исполнял свои обязанности, на первый взгляд ничуть не интересуясь программой и ее героиней. Женщины в перерывах наперебой записывали рецепт соте и пирожков.
— Элла, ты это зря, — сказал Пузайцер, перешедший с ней на «ты», как только начались съемки.
Признал ее за свою. — Такие рецепты надо давать в передачу, а не всем и каждому! И потом, это в некотором роде коммерческая тайна! Что, если завтра кто-то на других каналах начнет твои рецепты давать? Непрофессионально, заруби себе это на носу!
— Поняла, — кивнула Элла. Ей и в голову не приходило, что рецепт пирожков может быть коммерческой тайной канала!
К вечеру третьего дня она просто валилась с ног. И Машка тоже.
— Элка, а ты за эти дни похудела! Смотри, свитер болтается! Знаешь что, предлагаю поехать ночевать ко мне, гораздо ближе.
— Нет, хочу в свою постель… И завтра мне на работу! Аркаша, а что теперь? — задала она вопрос, мучивший ее. Снято пятнадцать передач. На их показ в лучшем случае уйдет несколько месяцев, первая программа выйдет в эфир незадолго до Нового года. Там Элла печет бабушкин кекс с цукатами и орехами и жарит перепелок. Но мысль о том, что на несколько месяцев придется расстаться со всем этим, причиняла настоящую боль.
Он смотрел на нее с некоторым сочувствием.
Видно, понимал, что с ней происходит.
— Дальше? Ну будут смотреть отснятый материал, что-то забракуют, что-то потребуют переснять, монтировать будут, потом перемонтировать. А потом ты проснешься знаменитой!
— Да ну, я серьезно!
— И я серьезно! У Кутепыча глаз верный, если он поверит в кого, тот просыпается знаменитым!
А дальше уж все от человека зависит! Если рейтинги будут хорошие, тебя начнут приглашать в другие передачи и смотреть, что за зверь такой эта Элла Якушева. Во всяких кретинских ток-шоу начнут спрашивать, как ты себя чувствуешь в своем весе, почему ты не хочешь похудеть, как к тебе относятся мужчины, ну сама, что ли, не знаешь?
— А если я не хочу?
— Тебя никто не спросит. Если скажут — надо, пойдешь как миленькая, это же реклама… Ну а потом, скорее всего, арендуют квартиру, соорудят кухню и будем снимать в уже более щадящем режиме, а потом
