— Да ты что! Но он был мужем одной моей клиентки. Они развелись два года назад. И это, Элка, тот еще подарок. Во-первых, он жуткий бабник, во-вторых, что называется, вольный стрелок. Дома почти не живет, вечно где-то таскается. Ну и характер кошмарный…
— Это все со слов брошенной жены?
— Кто тебе сказал, что он ее бросил? Ничего подобного, это она его послала куда подальше.
Слушай, а хочешь я тебе нарою о нем чемодан информации?
— Нет, я вообще боюсь с ним связываться. Боюсь!
— Ничего себе боязнь… Прыгнула в койку с разбега, а потом испугалась. Раньше надо было бояться. Он небось в койке хорош?
— Не то слово, — прошептала Элла. — Не то слово! Но хуже всего то, что мне.., мне его почему-то жалко.
— Это как раз понятно! Таких скитальцев всегда хочется как-то пожалеть, пригреть, обласкать. Понимаю. Но им-то это не нужно, по большому счету.
Они ж как наркоманы. Вроде живет-живет, наслаждается домашним уютом, а в один прекрасный день может утечь хоть в замочную скважину, а ты уже расслабилась, привыкла, полюбила свое нэщечко.
— То-то и оно.
— Сколько ему лет? Где-то под пятьдесят?
— Он сказал сорок шесть. А что?
— Просто я думаю, а вдруг он устал, а? Вдруг ему до смерти надоело таскаться где ни попадя?
Надоела неприкаянность, а?
— Ну за два года вряд ли.
— Да ну, какие два года? Думаешь, с Лирой у него был домашний уют? Сильно сомневаюсь.
— Его жену зовут Лира? — вытаращила глаза Элла.
— Представь себе! Идиотское имя! А что ты так удивляешься?
— Машка, у меня в детстве была подружка Лира, это не она?
— Откуда ж мне знать?
— Сколько ей лет?
— Где-то под сорок, наверное.
— А как она выглядит?
— Ну такая.., маленькая собачка до старости щенок.
— А ты ее отчество знаешь?
— Ну да, Лира Орестовна.
— Блин, это она! Да, уж теперь-то я точно буду держаться от него подальше!
— Почему? Вы что, поссорились?
— Она… Она гадина! Когда я с Витькой спуталась, она такое обо мне говорила… От зависти небось дохла, бледная спирохета!
— Элка! — расхохоталась Маша.
— Она вообще.., подлая! Втюрилась по уши в Вадю-часовщика, целыми днями торчала у его мастерской и в результате осталась на второй год. А обвинила во всем меня! И бабка ее всем рассказывала, что Лирочка из-за моего дурного влияния осталась на второй год. Ну а когда Витька появился, так уж вообще… Нет, все, как хорошо, что я теперь об этом знаю!
Даже близко его не подпущу! Тем более если я появлюсь на телевидении… Она же лопнет от зависти.
— А чего ей завидовать, она сама с экрана не слезает!
— Как?
— Так она же эта… Зоя Звонарева…
— Зоя Звонарева? — ошарашенно переспросила Элла.
— Конечно, это ее псевдоним! Ты ее читала?
— Попробовала, с души воротит! Но я понятия не имела… На фотографии я ее совсем не узнала!
— Ха! Она делала ринопластику. И потом, она всегда фотографируется со своим любимым попугаем. Так все не столько на нее смотрят, сколько на попугая!
— Господи помилуй! Да… Бывает…
— Ну вот видишь, как глупо было от меня скрывать… Может, знай ты все это раньше, не прыгнула бы с ним в койку.
— Теперь уж точно больше не прыгну. Как подумаю, что он спал столько лет с этой… Фу!
— Да, неаппетитно!
— Просто хочется блевать! Спасибо тебе, Машуня! Мне стало так легко! А давай за ужином шампанского закажем? Повод есть, по-моему.
— Кто бы спорил!
И последние дни они прожили ничуть не хуже всех остальных — попросту как в раю. А в день отъезда вдруг резко похолодало, пошел дождь, и уезжать было совсем не жалко.
Когда они сели в автобус, чтобы ехать в аэропорт, на одном из кресел лежала книжка в пестрой обложке — «Дамский детектив» Зои Звонаревой.
Эллу затошнило.
— Слушай, Машуня, а она нормальная клиентка?
— В каком смысле?
— Ну платит, например, нормально?
— Как тебе сказать…
— Как есть, так и скажи!
— Ну понимаешь, пока она была просто женой Воронцова, потом начинающим автором, все было миленько так… Она вообще.., миленькая.., такая вроде бы свойская, простецкая… А когда ее стали во всех передачах показывать, крышонка-то съехала малость. Она по-прежнему со всеми вась-вась, но ко мне однажды пришла и говорит: «Ах, Машенька, я к вам стольких клиенток направила, что имею право на скидочку, вам не кажется?»
— А ты что?
— Понимаешь, она к нам ни одной клиентки не направила, ни одной! Но я как-то постеснялась ей это сказать.
— И дала скидку?
— Дала! Но это гроши…
— Очень для нее типично! Врет и еще в глаза смотрит!
— Знаешь, я перед такими теряюсь. Но некоторые мои девочки смотрят ей в рот — ну еще бы, такая знаменитость…
— Значит, говоришь, Воронцова она сама бросила?
— Она так говорит.
— Врет, голову дам на отсечение, брешет!
— Тебе виднее, — усмехнулась Маша.
Вылет задерживался, сначала на час, потом еще на два и еще, а когда наконец объявили посадку, было совершенно ясно, что в Москву они попадут глубокой ночью.
— Эх, не удастся мне сегодня посмотреть на твоего Пузайцера! — вздохнула с улыбкой Маша.
И в этот момент он позвонил:
— Элла, где вы там застряли, черт побери! Все горит, срывается! Как вы могли уехать в такой ответственный момент? Ну ладно, ничего не попишешь! Короче, я не могу больше тут торчать, в этом вшивом Домодедове, я тоже человек, и мне надо хоть изредка спать! Но завтра в восемь утра за вами заеду! Имейте в виду, и никаких охов-ахов. Телевидение — это дисциплина! Все!
Элла решительно выключила мобильник.
— Дисциплина! Да там, похоже, вселенский бардак, на этом телевидении.
— Не волнуйся, Элка, все будет нормально, нас встретят!
— Кто?
— Мне обещал Леонтий. Говорил, что обязательно встретит. Мы тебя довезем.
