комплименты, которые казались мне искренними. Он, к счастью, тоже пришел на просмотр.
– Татьяна, голубушка, разве можно так хорошеть? Не зря Никита держит тебя взаперти на даче! Свежий воздух и любовь, что еще нужно юной даме!
– Илюша, оставлю на тебя Таню, позаботься о ней, а то она у меня пугливая как лань! А я пошел!
– Куда ты? – крикнула я ему вслед.
– Не волнуйся, он будет выступать перед фильмом, режиссера уже нет, а Никита хочет сказать о нем несколько слов. Пошли, сядем пока! – Он взял меня под руку и повел в зал.
– А вы видели этот фильм? – спросила я.
– Нет, не случилось, если бы видел, не пришел бы, не люблю два раза смотреть кино, если это не Висконти. Ты видела «Семейный портрет в интерьере»?
– Да!
– Понравилось?
– Очень! Просто очень!
– Молодец, понимаешь! Меня мало кто понимает, все талдычат про Феллини, а Феллини это не мое... Что ж поделаешь, такой уж я урод!
Но вот на сцену вышел Никита и какой-то маленький, кругленький человек.
– Друзья мои, – начал Никита, когда гул в зале немного стих. – Странные вещи случаются в жизни! Режиссер этой картины так и не дожил до ее второго рождения и всегда был уверен, что не доживет, но если он сейчас может видеть нас, или хотя бы слышать, пусть порадуется... Ведь сегодня день рождения Коли, Николая Ветченко, сегодня ему исполнилось бы сорок пять лет!
В зале зааплодировали.
– Но кто знает, пощадило ли время этот фильм, наш фильм, я еще не видел его, а вот Владимир Михайлович Крутов, наш оператор, видел и говорит, что ему и сегодня не стыдно за эту работу! Но дело даже не в этом! Времена изменились, фильм сняли с полки, и более того, я буквально две минуты назад узнал, что героиня картины, наша всеми любимая Леночка Ларина, сегодня тоже здесь! Ну и, разумеется, наш герой, Толя Лужин...
И под аплодисменты Лужин вывел на сцену Елену Ларину. У меня все поплыло перед глазами. Но я заметила, что Илья Наумович покосился в мою сторону. Нет, я ничего не хочу знать о прошлом, мне до этого нет дела! У Никиты было много женщин, что ж мне, из-за каждой умирать? Наверняка в этом зале есть еще бабы, побывавшие в его постели, но теперь моя очередь! И я никого не пропущу! Я во все глаза смотрела на Ларину. Она была еще очень красива, хотя ярко-красный костюм, как мне показалось, ее старит. Но все- таки не могу не признать, что выглядела она эффектно и элегантно.
Никита поцеловал ей руку, что-то сказал, она улыбнулась и встала совсем близко к нему.
– Леночка, скажи и ты несколько слов!
Она подошла к микрофону и взволнованным глубоким голосом произнесла:
– Сегодня для меня праздник, но праздник очень грустный, как говорится, со слезами на глазах... Уже нет многих из тех, кто делал эту картину... Нет Коли, нет Маши Шведовой, нет Евгения Трушина... Пусть земля им всем будет пухом! Но я счастлива, что смогла дожить до этого дня! Съемки в этом фильме были самыми счастливыми в моей актерской жизни. Такого взаимопонимания никогда не было... И, возможно, уже не будет. И такой роли, какую написал для меня Никита Алексеевич... Прошу вас, не судите нас слишком строго, мы не по своей вине упустили время.
На глаза у нее навернулись слезы.
Потом еще несколько слов сказал Лужин, и все они ушли. В зале погас свет. Начался фильм. Я никак не могла сосредоточиться, понять, что же там происходит, но вот ко мне протиснулся Никита, сел рядом. И мало-помалу я успокоилась. Он выбрал меня!
Ларина играла молодую женщину, которая никак не может найти свое место в жизни. И была удивительно красива! Большие грустные глаза смотрели на мир с такой надеждой! Я понимала, в такую женщину, наверное, трудно не влюбиться... И играла она хорошо, ничего не скажешь. Но в какой-то момент я глянула на Никиту и лучше б я этого не делала! Он сидел, впившись взглядом в экран, и был очень напряжен. Я перестала следить за перипетиями сюжета, я смотрела на него. А он ничего не замечал. Когда героиня исчезла с экрана, он расслабился... Значит, его волновал не сам фильм, а именно она, эта женщина. Когда она снова появилась, он опять напрягся. Ох, как мне это не нравилось! Обычно во время просмотра он всегда брал мою руку, иногда целовал, а сегодня – ни разу! Но он же выбрал меня! А может, не выбрал, может, она просто уехала тогда, а он с горя подался ко мне? А теперь она здесь... И он так волнуется... Да, наверное, я зря утешалась тем, что он меня выбрал... Это она выбрала кого-то другого, не его. Это она поняла, что он ей не нужен, а не наоборот... Надо будет все-таки расспросить Сашку, пока она не уехала в свою Голландию...
Но все когда-нибудь кончается. Кончился фильм. Аплодисменты, надо сказать, были довольно жидкие.
– Да, время безжалостно... – произнес Никита. – Кино-то прокисло...
– Есть немножко, – согласился Илья Наумович. – Вот что, друзья, насколько я понимаю, банкета не предвидится?
– Да нет, все так спонтанно вышло, я только сегодня утром узнал, что будет просмотр... А что ты хотел предложить?
– Поехали ко мне! Посидим, выпьем... Тебе же надо расслабиться, дружище Ник! Моя Натка вареники с вишнями налепила.
– Вареники с вишнями? Заманчиво, а, Танюха?
– Поехали, Таня! Натка давно хочет с тобой познакомиться, заодно поглядишь на мое чудо-юдо!
А что, совсем даже неплохо уехать сейчас к Илье Наумовичу, сменить обстановку... Все-таки Никита выбрал меня!
– С удовольствием!
– И заночуете у нас, места много!
Илья Наумович жил в Валентиновке, на большой старой даче, оставшейся в наследство его жене от отца, адмирала. Участок был запущенный, и навстречу нам с лаем кинулась небольшая пушистая собачонка.
– Тузик, заткнись! Не бойся, Танечка, он только брешет, но не кусается. А чудо-юдо, наверное, спит! Ничего, утром познакомишься! А вот и моя Натка. Натка, смотри, я их все-таки привез!
Натка была женщина лет под сорок, полная и удивительно уютная, похожая на простую деревенскую бабу, но я знала, что она пишет хорошие детские книжки.
– Здравствуйте, Таня! Много о вас слышала и теперь рада видеть! Привет, Ник! Я уже поняла, почему ты потерял голову! А можно я буду говорить вам «ты»? Уж больно ты молоденькая. Сколько тебе лет?
– Двадцать!
– Да? Я думала, не больше восемнадцати! Ну пошли, вареники ждут! Ты ела когда-нибудь вареники с вишнями?
– Никогда. А вы ели шанежки с черемухой?
– С черемухой? Даже не слышала, что такое едят, как интересно! Ты меня научишь?
– Нет, я, к сожалению, не умею... Моя бабушка их пекла.
– Никита, а у девочки характер будь здоров! Молодец!
– Из чего ты такой вывод сделала? – засмеялся Никита.
– Да вот, я спросила про вареники, а она сразу же про шанежки! Мол, не задавайся, тетка, мы тоже не лыком шитые! Молодчина, так и надо, а то эти киношники такой народ... Сожрут и не поперхнутся. Я почему спросила, не все знают, как надо правильно есть вареники с вишнями. Я научу! Берем вареники, кладем в глубокую тарелку, сверху сметанку, посыпаем песочком и заливаем вишневым соком. Вот так, а теперь можно есть. Ой, подожди!
– Что? – испугалась я.
– Загадай желание, ты же первый раз пробуешь! Только не говори никому, что загадала.
Хочу, чтобы Никита никогда меня не разлюбил!
– Загадала? Теперь ешь!
Это было не просто вкусно, это было фантастически, неправдоподобно вкусно, куда вкуснее, чем
