И придет ночь

Люк нахмурился:

– Мне это совсем не нравится. Почему ты не уходишь?

– Ну вот, заладил! Разве не может женщина спокойно напиться вдрызг?

– Да зачем тебе это нужно? Ведь у тебя друзья, семья. Перед тобой вся жизнь!

– А может, мне этого мало. – Силвер поразилась собственной смелости. Наверное, бренди уже подействовало. А может, она была больше не в силах терпеть боль у себя в сердце.

Она сделала еще один большой глоток. Люк вырвал у нее бутылку.

– Хватит, чертовка. Ты к этому не привыкла. У тебя закружится голова.

– А она уже и так кружится. И я нахожу это довольно приятным. – Вздохнув, Силвер повалилась на спину и расстегнула верхнюю пуговицу на лифе. – А я и не замечала, что сегодня так тепло... – Она взглянула на небо и нахмурилась: – А почему звезды танцуют?

– Они не танцуют. – Люк посмотрел наверх. – Я по крайней мере ничего такого не замечаю. – Он бросил взгляд на Силвер и покачал головой: – Ты перебрала бренди, девочка моя. Вот у тебя и пляшет все перед глазами.

Силвер только плечами пожала:

– Они так смешно кружатся. – Она взглянула на Люка и прикоснулась к его щеке. – И ты тоже куда-то плывешь, разбойник, – тихонько сказала она.

Она почувствовала, как он напрягся.

– Эх, не стоило тебе сюда приходить, Солнышко. Тинкер с меня шкуру спустит.

– Тинкер сказал мне, что ты здесь. А Брэм подтвердил. Они сочли меня бессердечной из-за того, что я раньше не поднялась на холм и не спросила, не случилось ли чего с тобой.

– Лучше быть бессердечной, чем остаться с разбитым сердцем! – отрезал Люк. – Я тебе не пара. Я иногда сам себя стыжусь. – Он отвернулся и посмотрел на темные холмы. – Знаешь, сегодня я пошел охотиться за тем человеком, кто отправил меня в Алжир. Я шел за ним по болотам, дошел до старой мельницы близ Кингсдон-Кросса. Казалось, он уже был у меня в руках, но я на секунду опоздал, и он ускользнул. А знаешь, почему я замешкался? – Люк сжал кулаки и, не дожидаясь ее ответа, продолжил: – Я промедлил потому, что почувствовал запах жимолости, и он напомнил мне о тебе, как ты мне и грозила. А так не должно быть, Силвер. Мне нужно быть сильным, твердым и безжалостным. Я не могу нарушить клятву, которую дал себе пять лет назад. – Лицо его было суровым. – Вот почему я ухожу. Не из-за тебя, а из-за себя. Я хочу, чтобы ты это поняла.

– Но... но ты же выпил столько бренди! Как же ты доберешься до дома?

Люк усмехнулся:

– О, я вовсе не пьян, Солнышко. Это была всего лишь уловка – я хотел, чтобы ты ушла. Глупо, конечно. Я должен был знать, что тебя ничто не испугает.

– Как интересно, – заметила Силвер. – Я тоже совсем не пьяна. – Она расстегнула на лифе вторую пуговицу. – Ни капельки.

Люк не мог отвести взгляда от ее руки, от белой кружевной материи, которую шевелил ветерок, от нежной кожи, поблескивавшей в треугольном вырезе ее платья.

– Не надо, Солнышко.

Она расстегнула третью пуговицу.

– Черт побери, Силвер, не надо, – простонал Люк. – Я ведь не каменный.

– Знаю, – отозвалась она. – Насколько я помню, ты весь из пламени и бархата.

Эти ее слова обожгли Люка как огнем. Ему нужно уйти. Он должен быть сильным и забыть ее – для ее же блага.

Но он не мог пошевелиться. Он сидел словно парализованный и смотрел, как она расстегивает четвертую пуговицу.

– Вы что, пытаетесь меня соблазнить, Сюзанна Сен-Клер? – спросил Люк.

– Ну да. – Глаза Силвер блестели при лунном свете. – И что... у меня это получается, разбойник?

«Еще как! – подумал Люк. Его всего обдало волной жара. – Еще как получается».

– Ничего у тебя не выйдет, – проворчал он, надеясь, что его волнения не выдаст легкая хрипотца в голосе. – Блэквуд – слишком закоренелый грешник, чтобы на него подействовала такая ерунда.

Люк заметил, как по телу Силвер пробежала дрожь. Сердце его обливалось кровью. Но не мог же он над ней сжалиться! Позже она его за это еще поблагодарит, когда выйдет замуж за богатого графа и у ее ног будет играть стайка детей с каштановыми волосами.

При одной мысли об этом Люк похолодел.

Он сжал кулаки.

– А я вовсе и не Блэквуда пытаюсь соблазнить, – прошептала Силвер. – Я пытаюсь обольстить тебя, который сейчас сидит здесь и прячет свою боль в глубине души. – Голос ее оборвался. – Мне нужен именно ты, Люк, а не какой-то сказочный злодей. Только ты. Ну почему ты не хочешь этого понять?

Люк слушал, как лавандовые поля и розовые кусты шуршат на ветру. Их шелесту вторил тихий вздох Силвер. Он понял, что пропал. Казалось, сегодня против него сговорились женщина, ветер и очарование ночи. Силвер села.

Белое кружево растрепалось на ветру, открыв его взору молочный изгиб ее груди.