целиком завладел ее сердцем. Но Силвер не должна ему этого показывать. Ему не понравится, если он узнает, что она питает к нему нежные чувства.
Силвер прикусила язык, закрыла свое сердце на замок.
– А что, мне полагается оробеть?
– Ну да, разумеется, – серьезно подтвердил Люк. – Сегодня под власть твоих чар попал не кто-нибудь, а разбойник с большой дороги. Не джентльмен, не кавалер, а закоренелый негодяй, которому ничто не закон. Разве тебе не страшно?
– Нет. – Силвер провела рукой по обнаженной груди Люка и, обняв его, почувствовала шрамы на его спине. – Я не боюсь ни тебя, ни этих шрамов. Это отметины настоящего воина, знаки чести. Почему они должны наводить на меня страх?
Люк закрыл глаза. Нет, ее ничто не испугает. Он так и знал.
– Скоро будет больно?
«Больно будет только мне», – подумал Люк. Он был уверен, что не станет доводить эту игру до конца.
Они так близки. Одно движение – и она его. Он понимал, что она не станет сопротивляться. Люк чувствовал, что доставляет ей удовольствие. Она его обнимет, когда он придет к ней.
С языка его едва не слетело проклятие, и он почувствовал на лбу липкий пот.
Не она. Не сейчас. Он не мог так поступить с этой женщиной.
Но он не в силах был от нее оторваться. Ему хотелось еще раз почувствовать, как она Пылает в огне желания. Люк засунул палец чуть поглубже и принялся осторожно ее ласкать. Она вся задрожала.
– Нет, Люк, я не могу...
Силвер снова изогнулась дугой и прижалась к нему. Глаза ее подернулись дымкой страсти, лицо раскраснелось. Она вся отдалась пульсирующему наслаждению, которое охватило ее.
«Как же она прекрасна!» – подумал Люк. Он мог держать ее так целую вечность, слушая ее приглушенные стоны, которые стояли у него в ушах. Эта девушка была до того искренна и естественна, что он снова почувствовал себя беззаботным юношей, словно тех жутких мучений, которые ему довелось вынести в Алжире, никогда и не существовало.
Видя, как она жаждет его ласк, он терял самообладание. Люк не знал женщины, которая испытывала бы к нему такую страсть, и никогда не сожалел так об этом.
Но что бы он сейчас ни чувствовал, Алжир был. Люк убивал людей и не терзался после этого угрызениями совести. Ему нужно было выжить. А потом еще эти восточные женщины. Они были слишком юными. На удивление маленькими. Когда дей увидел, какой у Люка размер, он ухмыльнулся и приказал своему заморскому узнику насиловать женщин, которые выходили из повиновения. После того как Люка наказали хлыстом, он согласился. Чтобы выжить, ему приходилось исполнять приказы дея. Он предал родину и себя. Этого теперь ничто не изменит.
– Ты сегодня оказалась лицом к лицу не с Люком, а с разбойником, – угрюмо заметил он. – А Блэквуд – не тот, кто довольствуется малым. Мне приходилось убивать людей, Солнышко. Мне выпало на долю насиловать женщин, даже если это причиняло им боль. Я вынужден был еще много чего делать, но лучше тебе об этом не знать. – Неожиданно он вскочил на ноги.
– Люк? Куда ты?
– Домой. Подальше от тебя, Солнышко. Не стоило мне сюда являться.
Силвер захлопала глазами.
– Но ты не можешь...
– Не останавливай меня. Я все решил.
Сзади что-то щелкнуло. Люк обернулся: при свете луны блестел направленный на него пистолет.
– Черт возьми, что все это значит?
– Это значит, что я собираюсь отплатить тебе той же монетой. – Глаза Силвер были полуприкрыты. – Начнем с ботинок. Ну-ка снимай их.
На виске у Люка забилась жилка.
– Черта с два.
– Ну как хочешь. – Силвер опустила пистолет пониже. – Предупреждаю, я сама не знаю, куда могу сейчас попасть, если выстрелю. Ты такой замечательный любовник, что я не могу сосредоточиться.
Люк выругался, стараясь не смотреть на ее горячее, упругое тело, на которое падали отблески лунного света.
– Не надо, Силвер. Если я останусь, то не смогу сдержаться. Это принесет тебе только боль.
Она подняла пистолет чуть повыше.
– Еще минута – и я начну считать до десяти, разбойник. А когда я считаю, я все время мажу.
Люк извернулся и стремительно выхватил из ножен рапиру. Он поднес ее острие прямо к горлу Силвер.
– Вот дурочка! Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь выхожу из дома безоружным?
Силвер лежала перед ним, слегка приоткрыв губы. В глазах у нее горел изумрудный огонь. Ветерок трепал белое кружево на ее груди, обнажая ее бледную плоть.
– Может, мне и нужно, чтобы ты пронзил меня своей шпагой.
