Индия куда-то бежала. Справа и слева от нее полыхал огонь. Кто-то звал ее громким, пронзительным и насмешливым голосом, но она не остановилась. Потому что он был где-то здесь, в темноте ночи. И она должна его найти.
Она звала его по имени, но никто ей не отвечал. Она была одна – как всегда, одна – в темной ловушке своих снов.
А потом раздался голос. Он произнес всего одно слово.
Это было ее имя, произнесенное тихим хриплым шепотом. Он всегда ее так звал. Она вздрогнула, почувствовав, как смыкается вокруг нее темнота. И вдруг он оказался рядом – глаза полны желания, тело напряглось в предвкушении наслаждения.
Времени для страха или протеста не было. Она слишком его хотела. Она прижалась к нему, ощутив жар его тела. Ей хотелось вдыхать его запах, слышать его прерывистое дыхание.
– Пожалуйста, – шептала она, сама не зная, о чем просит.
Но он знал.
– Да, дорогая.
С тихим шелестом шелковое платье соскользнуло вниз по разгоряченному телу.
Она нетерпеливо отбросила его с ног.
Она словно вернулась домой. Это было похоже на то, как хватаешь ртом воздух, когда слишком долго был под водой. Как одним махом переплыть ручей под горой в Норфолке.
Она, наконец, нашла Девлина. Высокого, стройного, смеющегося, с горящими глазами. Все же нашла.
У нее перехватило дыхание. Она начала с жадностью ласкать его тело, узнать которое она еще не успела. Опьяненная радостью узнавания, она смеялась, запуская пальцы в темные завитки волос у него на груди.
А потом все исчезло и осталась лишь тонкая струйка крови на загорелой груди, тихий смех и сверкнувшая при свете фонаря золотая серьга в ухе.
Вскрикнув, она села, все еще полностью не проснувшись.
– Нет, только не он. Это был всего лишь сон.
Сон. Но почему он казался явью?
Она легла под одеяло и подтянула его до самого подбородка, как будто это могло защитить ее от непрошеных мыслей и ужаса, который они вызывали в ее душе.
– Итак, Перкинс, какие у нас на сегодня дела? Капитан «Цыганки» стоял на верхней палубе. Перед ним расстилался широкий простор реки. На душе у Француза было тревожно.
Первый помощник капитана, сидевший на бухте каната, почесал обветренную щеку и нахмурился.
– Один человек хочет показать вам какие-то бриллианты. Уверяет, что они фантастические. Еще один уверяет, что может провести вас по тайному ходу через Тауэр к сокровищнице короны. Разумеется, за плату. Третий предлагает перекупить у вас эту белую лошадь. – Губы Перкинса дернулись. – И три предложения – выкупить мальчишку, которого слушается эта лошадь.
– Выкупить? Перкинс, вы меня удивляете.
– Прошу меня простить, но я в этом сомневаюсь.
– И кто же эти… э-э… покупатели?
– Обычный сброд, а также владелец борделя из Уайтчепела.[1]
Капитан мрачно рассмеялся:
– Похоже, мы стали настоящим гнездом порока. И сколько же они предлагают за мальчишку?
– Назвать самую высокую цену? Две сотни фунтов за лошадь и двадцать – за мальчишку. Чтобы работал в борделе. Сомневаюсь, что вам даже в голову может прийти продать мальца.
– Вы уверены? Разве вы не знаете, что у меня плохая репутация, Перкинс? – Тот лишь фыркнул. – Вы сегодня в плохом настроении, Перкинс. Встали не с той ноги?
– Не такое плохое, какое должно было бы быть. С каких это пор мы стали брать на борт пленников – особенно мальчиков, которые вовсе не мальчики?
Француз удивленно поднял брови и почесал свою большую черную бороду.
– Что вы этим хотите сказать? Что-то я не понимаю.
– Что вы собираетесь делать с женщиной, которую прячете в своей каюте на нижней палубе? Теперь я ясно выразился?
– Потише! – Капитан оглянулся, чтобы удостовериться, что их не слышат.
– Мне надоело все время слышать от вас «потише» и «потерпите». Пока вы ездите в Лондон и еще бог знает куда, мне приходится справляться с командой. Спрашивается зачем? Вы уже нашли несколько бриллиантов и изумрудов. Но вам надо не это, не так ли? Что мы здесь делаем? Сидим на якоре, вместо того чтобы перевозить через Ла-Манш бургундское или лошадей из Ирландии.
– Не задавайте лишних вопросов, мой друг. Мыс самого начала заключили сделку, и она все еще в силе.
– О! Я не требую, чтобы все поменялось сразу, капитан. Вы мне скажете, когда придет время. Но мое терпение не бесконечно. Кроме всего прочего, я не потерплю женщин на борту. От них одни неприятности,
