Марк думал недолго:
«Конечно, я выбираю зиму, когда деревья голые».
Чувствовалось, что слово «голые» особенно запало королю в душу. Как будто предложили ему на выбор меня – либо в листве, либо голую.
«Отчего же «конечно»?» – полюбопытствовал великий вождь логров.
«Ах, Артур, Артур! – рассмеялся Марк. – Видать, давно ты с женщинами любовью не занимался. Зимой же ночи длиннее».
«А при чем тут ночи?» – опешил Артур (признаться, от такой логики мы все трое обалдели), а потом захохотал, будто ребенок или сумасшедший, и принялся скакать вокруг короля Марка, выкрикивая старую дразнилку: «Обманули дурака на четыре пятака! Обманули дурака на четыре пятака!..»
Марк стоял в полной растерянности, как оплеванный, не зная, смеяться ему или меч выхватывать. И тогда уже я, торжествуя свою победу и окончательно обнаглев, заявила ему:
«Ты ничего не понял, мой король, взгляни сюда. Взгляни, о каких именно деревьях шла речь».
Конечно, это было нечестно, но тогда мне казалось, что все по правилам.
Я показала рукой на наше любовное гнездышко, на вход в нашу пещеру, увитый плющом и отмеченный, как колоннами, двумя стройными деревьями – падубом и тисом. И спела ему такой енглин:
– А что было потом, я совершенно не помню, – проговорила Маша после долгой паузы.
– Зато с ботаникой у тебя тоже неплохо. Падуб, тис – эких названий нахваталась! Кстати о ботанике. Наш любимый цветочек иван-да-марья, между прочим, полупаразит: от его корней отходят такие специальные отростки, которые присасываются к другим растениям и тянут из них питательные вещества.
– Что ты хочешь сказать?
Маша пристально посмотрела на Ивана, но тот молчал.
– Ты хочешь сказать, что мы паразиты и пьем чужие соки?
– Может быть. Ведь нас же подселили в чужие души. Мы чужие для этого мира и ничего не можем дать ему, поэтому только берем.
– Ты не прав, Ваня.
– Дай Бог, если так… Хочешь, расскажу, чем закончился твой сон? Это же очевидно. Король Марк обиделся на твою дурацкую шутку, послал очень далеко всех нас и лично товарища Артура, обнажил свой меч, и началась, как это принято у них, жуткая беспорядочная мочиловка. Но меч-то у меня заговоренный, да и сам я не прост. В общем, Маша, убил я их всех до единого к чертовой бабушке. Вот и остались мы с тобой вдвоем.
– Нет, все было не так, – раздался голос у них над головой, как будто кто-то разговаривал прямо с неба. – Марк согласился с решением Артура, признал ошибку своего выбора и покорно удалился. Такова логика этого мира.
В траве рядом с ними сидел Мырддин и улыбался, как обычно, всеми морщинками загорелого лица и глубокими изумрудными глазами.
Иван даже не вздрогнул, он сразу узнал голос и теперь, приподнявшись на одном локте, смотрел в глаза вершителю их судеб.
– А вы-то откуда знаете, что Маша видела во сне?
– Я откуда знаю? – задумчиво переспросил Мырддин и вздохнул. – Ах, молодой человек. Во-первых, я знаю все. Пора это запомнить. А во-вторых, это был не сон.
– Да?! – оживилась Маша. – Так, значит, Марк больше не будет домогаться меня?
– Ну как же не будет! Конечно, будет. Куда он денется? Он ведь тоже любит тебя. И потом… Вы все трое – клятвопреступники. Постоянно обещаете что-то друг другу и не выполняете. Да и как выполнить, когда все так перепуталось? Вы бы хоть не обещали. Впрочем, этого вы тоже не можете. Любовь сильнее вас.
– А Бригитта действительно вышла замуж за Куя Длинного? – неожиданно для самого себя спросил Тристан.
Ему вдруг показалось, что это очень важно.
– Ах, за кого только не выходила замуж Бригитта! – улыбнулся Мырддин. – Там, в монастыре… Впрочем, вернемся к нашим баранам, то есть, извините, к вам и к Марку. Это важнее. Итак, повторяю: любовь сильнее вас. Так что, поверьте, уже через месяц, если не раньше, король забудет, что уступил жену своему племяннику здесь, в лесу Мюррей, при свидетелях.
– Значит, мы все-таки в Мюррейском лесу… – полувопросительно прошептала Маша.
Мырддин странно посмотрел на нее и счел нужным затвердить:
– Да, ребята, вы не на подмосковной даче, вы все еще в Корнуолле десятого века.
– А на дачу когда? – словно бы шутя, но на самом деле очень серьезно спросил Иван.
– Как же вы все-таки торопитесь с вопросами, на которые даже Предвечный не умеет порою дать ответ сразу! Терпение! Терпение, дорогие мои, прекрасные человечки!
В этот момент Мырддин, сидевший на корточках, как будто случайно неловко повернулся и, теряя равновесие, взмахнул руками. И тогда из широченного рукава его плаща – грубого, словно изжеванного и застиранного до неопределенного белесого цвета – выкатился апельсин. Странный это был апельсин – очень круглый, очень гладкий и как бы подсвеченный изнутри. Апельсин остановился в воздухе, повисел, зябко вздрагивая, точно живой, и укатился в другой рукав.
