– А ты еще много о чем не слыхала, – резонно заметил он и, подойдя к окну (не вплотную), осторожно поглядел на улицу сквозь тюлевые занавески. – Хочешь посмотреть?
Я поднялась из кресла, пересекла комнату и проследила взгляд Малина, спрятавшись за его спиной, словно опасалась выстрела.
По ту сторону переулка припарковалась давешняя 'волга', а возле нее, у открытой дверцы, стоял, покуривая, молодой человек кавказского вида в хорошем костюме. Время от времени он обводил взглядом окна дома, а правую руку постоянно держал в кармане.
– Да, – сказал Малин глубокомысленно, – пить придется немножко позже. Сначала решим формальные вопросы.
Он взял трубку 'панасоника' нажал на аппарате подряд несколько кнопок непонятного мне назначения, после чего непрерывный гудок стал очень громким, и набрал номер.
– Дежурный лейтенант Шурша слушает, – провозгласил телефон, и я догадалась, что это Малин включил селекторный режим. (Специально для меня?)
– Лейтенант Шурша, с вами говорит полковник Малин. Соедините меня, пожалуйста, с майором Еремеевым.
После недолгого гудения и щелчков раздался новый голос:
– Майор Еремеев на проводе.
– Привет, Петр, есть интересная работа для твоих ребят. У меня перед подъездом маячат какие-то типы на черной 'волге'. Записывай номер… Они меня вели от самого 'Интуриста', но я их не знаю, не жду и вообще они мне даром не нужны, но будет очень интересно узнать, откуда такие идиоты берутся. Все. Действуй, Петр. Только еще одна маленькая просьба. Соедини меня сейчас с руководством ПГУ.
– Вопрос какой?
– Вопрос кадровый.
– Хорошо. Подожди, сейчас будешь говорить с полковником Иваневским Алексеем Власовичем. А я полетел.
– Счастливо, Петр… Алё! Алексей Власович?
– Товарищ полковник, Иваневский на совещании. Что ему передать?
– Ничего. Соедините меня тогда с Трегубовым. Он у себя?
– Да, но…
– Никаких 'но'. Передайте, что это срочно.
– Малин? – ворвался в комнату голос генерала-лейтенанта Трегубова, и я почувствовала себя героиней детективного фильма. Я никогда не видела Трегубова и даже голоса его не слышала, но слишком хорошо знала, кто это такой. Это был заместитель начальника нашего Первого главного управления КГБ СССР, действительно главного, действительно первого, самого большого по численности и самого престижного.
– Малин, – прогремел Трегубов. – Что у тебя там сегодня на ночь глядя?
– Иван Николаевич, мне нужно срочно перевести одного человечка из вашего управления в мое. Оформить можно завтра, но в известность я вас ставлю именно сегодня, сейчас, потому что я снял сотрудника с задания и перебросил в силу необходимости и под свою ответственность на другой объект.
– Фамилия? – осведомился Трегубов.
– Лозова Татьяна…
– Вячеславовна, – подсказала я быстро и шепотом.
– …Вячеславовна.
– Минуточку.
Возникла пауза. Боже! Трегубов лично наводил обо мне справки.
– Забирай, – сказал он наконец. – Я у себя пометил. Проблем не будет. Это все?
– Пока да, – многозначительно ответил Малин и отключился.
Смотал пленку на автоответчике, вынул кассету, убрал в коробочку и, сделав наклейку, аккуратно надписал. Убрал в ящик стола. И только после этого повернулся ко мне и сказал:
– Ну?
– Ну и ну, – откликнулась я растерянно, и, честно говоря, еле переводя дух от всего услышанного. – Ты кто такой, Малин?
– Видишь ли, Таня, я и сам иногда не понимаю. Но сейчас мне еще важнее узнать, кто ты такая. Давай, наконец, выпьем. Кажется, рабочий день все-таки кончился.
– А эти? – кивнула я в сторону улицы.
– А это уже не наша работа.
– Правда? – переспросила я с сомнением.
И тут за окном послышался шум: визг тормозов, стук автомобильных дверей, крики, топот и кажется, даже щелканье затворов.
Малин взглянул на часы и торжествующе поднял вверх палец:
– Вот так надо работать!
