тормозите и подсаживаете меня, для порядка поторговавшись. И дальше всю дорогу мы разговариваем как случайный попутчик со случайным леваком. Вы уверены, что ваша машина не нашпигована всякой дрянью?
Давид пожал плечами.
– Я тем более не уверен. А кстати, за вами не было хвоста?
– Я слишком мало проехал, чтобы всерьез судить об этом.
– Что ж, это не дилетантский ответ, – похвалил Шумахер. – Ступайте, граф, нас ждут великие дела.
И когда, изрядно покружив, они выехали из города по Ленинградке, солнце уже садилось. Маревич вдавил педаль в пол, машина выдала сто сорок с лишним и ясно дала понять, что это еще не предел. Вот и славно! Шоссе сделалось вдруг совсем пустым, и ни о каком хвосте уже не могло быть и речи. Разве что вертолет, но это слишком шумно и заметно, к тому же такому пижону, как Шумахер, похоже, не слабо завязать узлом лопасти любого вертолета.
– Закурим, – предложил Борис, когда они отошли уже достаточно далеко от машины и присели на поваленное дерево.
Было бы странно, если б крутой мэн предложил ему «Беломор» или «Приму». А он «Беломор» и не предлагал – вынул экзотические разноцветные сигареты «Мультифильтр». Шестьдесят рублей за пачку Давид всегда жалел, потому не пробовал до сих пор, а сигареты достойные оказались.
– Значит, так, Давид, начну с главного. Уходите из ГСМ. Завтра же. Пока не поздно.
– А когда будет поздно?
– Когда вашу славную группу прикроют и разгонят.
– Кто же ее прикроет?
– Ну, в некоторых кругах эту идею вынашивают давно. А нынешним летом ситуация назрела. Я виноват перед вами, Давид. Я слишком многого недооценил. Например, чисто человеческих отношений. Передал зимой предупреждение через Климову, а Климова, оказывается, была к вам неравнодушна. Вот уж воистину любовь сильнее смерти! Но я и другого не учел. Я, старый дурак, не понял, кто вы. Думал, так, обычный Посвященный. Ну, еще экстрасенс в придачу. Делов-то! Экстрасенс вы, кстати, довольно слабенький. Но сочетание отдельных параметров привело к потрясающему, абсолютно непредсказуемому эффекту. Моя агентура прохлопала все это, а когда мы спохватились, оказалось, что столь любимое нами ведомство давно отслеживает каждый ваш шаг. Специалисты с Лубянки меня перешустрили, и теперь уже ничего не оставалось, как только сесть им на хвост.
– И с каких же пор меня пасет КГБ?
– Но это же элементарно, Уотсон! С двадцать первого января прошлого года. Ведь разговаривать на квартире Бергмана – это все равно что делать доклад в приемной КГБ.
– А Бергман не знал об этом?
– Знал, конечно, только уже не боялся. Он-то сразу понял, что вы совсем не простой человек. Игорь Альфредович прозорлив, и он не ошибся. Но теперь…
Шумахер вдруг замолчал, и Давид спросил:
– Так что, теперь именно КГБ хочет разогнать ГСМ?
– Насколько я могу судить, именно КГБ, – сказал Шумахер.
– Так ведь они же эту Группу, по существу, сами и создали!
– Я тебя породил, я тебя и убью, – пробормотал Шумахер. – А вам, Давид, откуда это известно? Догадались?
– Нет, добрые люди рассказали. – Он задумался на секундочку: говорить – не говорить? – Гастон Девэр недавно поведал.
– Вот как, – задумчиво проговорил Шумахер. – Интересное кино получается.
– Послушайте! – вдруг словно проснулся Давид. – А вы-то, Борис, кого представляете? (С кем, с кем он теперь откровенничает?! Нашел себе, понимаешь, нового кумира! Шумахер без шумах. Еще один Посвященный-просвещенный! Этот кем окажется?)
И ведь оказался.
– Ах, простите, я не представился полностью. Борис Шумахер, Центральное разведывательное управление США.
Картина Репина «Приплыли». Осталось встретиться с агентом галактической контрразведки, а дальше будут уже только носилки и смирительная рубашка.
– А как вы думали? – объяснял меж тем Шумахер. – Если здесь и сейчас против Посвященных играет такое могучее ведомство, как Комитет государственной безопасности, чтобы как-то защитить себя, мы просто вынуждены прибегать к помощи альтернативных организаций. Иначе нам просто не дадут жить и работать. А я, простите, ученый! У меня, между прочим, свои, и очень серьезные, виды на эту планету и это человечество.
«Во-во, – думал Давид, словно сквозь сон, – уже пошли разговоры про планету. Взгляд из космоса. Интересно, на какую еще планету имеет виды этот безумный ученый, этот mad scientist?»
– Ладно, – оборвал себя Шумахер. – Речь не об этом. Сейчас мы говорим о вас. Если Гастон вам все рассказал, значит, вы уже должны были понять, что идеи майора Терехова не всегда совпадали с идеями полковника Наста…
– П-простите?
Удивляться Давид уже разучился, но на сей раз было такое ощущение, что его сильно ударили по голове.
