Конец радуг

Роберт сунул коробочку в карман и тихо вернулся к себе в комнату.

17 АЛЬФРЕД ВЫЗЫВАЕТСЯ ДОБРОВОЛЬЦЕМ

Гюнберк Браун и Кейко Мицури. Верховные чины каждый в своей службе. Ваз отслеживал их еще со студенческих лет. Он знал о них больше, чем они даже могли себе представить – одно из преимуществ глубокой старости и более чем хорошей системы связей. В некотором смысле он был их проводником в карьере, хотя ни они, ни их ведомства об этом не подозревали. Они не были предателями ЕС или Японии, но Альфред понимал их настолько хорошо, что мог исподволь ими руководить.

Так он когда-то думал – и надеялся, что это и сейчас так. И все же беспощадные старания молодых друзей ему помочь стали величайшей угрозой его планам. Как, например, сегодня.

– Да-да, риск, конечно есть, – говорил Ваз. – Мы знали это с самого начала. Но куда опаснее дать серьезному проекту ТДМВ ускользнуть от обнаружения. Мы обязаны выяснить, что творится в лабораториях Сан-Диего. И план «Кролик» может нам помочь.

Кейко Мицури покачала головой.

– Альфред, у меня есть контакты в разведке США, которым уже много лет. Это не мои агенты, но они не потерпели бы левого проекта по созданию оружия. В этом деле я им готова доверить собственную жизнь. Я считаю, что мы должны с ними связаться – неофициально – и посмотреть, что они выяснят по лабораториям Сан-Диего.

Альфред подался вперед:

– А жизнь своей страны ты им тоже готова была бы доверить? Потому что именно об этом идет речь. В худшем случае в Сан-Диего не просто ведется разработка ТДМВ, но ее еще и поддерживают на высших уровнях правительства США. И тогда ваши друзья при самых благих намерениях выдадут своим начальникам наши подозрения. Улики исчезнут. Когда речь идет о расследовании угрозы столь серьезной, мы просто должны сделать это сами.

В том или ином виде этот спор тянулся начиная со встречи в Барселоне. Сегодняшний разговор мог оказаться решающим.

Кейко откинулась на спинку стула и раздосадованно пожала плечами. Она присутствовала в более или менее реальном облике и окружении – женщина тридцати с небольшим лет, сидящая за письменным столом где-то в Токио. Часть кабинета Ваза она преобразовала, и там стояла ее минималистская мебель перед окном с видом на токийскую панораму.

Гюнберк Браун обрабатывал изображение не столь тщательно – его образ просто сидел на одном из офисных кресел Альфреда. Без сомнения, Гюнберк понимал: что ЕС набрал достаточно веса, чтобы он мог позволить себе некоторую мягкость характера. Сегодня может оказаться, что Гюнберк действительно будет проблемой, но пока он только слушал.

О'кей. Альфред развел руками.

– Я искренне полагаю, что курс, который мы выработали в Барселоне, наиболее разумен. Можете ли вы сказать, что у нас нет прогресса? – Он махнул рукой в сторону биографий, рассыпанных у него на столе. – На месте действия у нас есть руки и мозги – причем все это можно отрицать, никто не знает, что всем руководим мы. На самом деле эти люди даже понятия не имеют о значительности операции. Вы сомневаетесь? Вы думаете, американцы что-то пронюхали?

Молодежь согласно покачала головами. Кейко даже страдальчески улыбнулась.

– Нет. Ваше разделение на отсеки на базе ДВБ – истинная революция в военных делах.

– Да, а то, что мы открыли эти методы – пусть даже братским службам в рамках Альянса, – говорит о том, насколько серьезными считает руководство ИЕР текущие проблемы. Так что давайте действовать, ради бога! Если мы задержимся более чем на сто часов, можно с тем же успехом начинать сначала. Почему не выйти на финальный рывок? В чем проблема?

Гюнберк глянул на японку. Она сделала нетерпеливый жест, побуждая его говорить.

– Я так понимаю, что это риторический вопрос, Альфред. Проблема в плане «Кролик» – сам Кролик. Все зависит от него, а мы до сих пор о нем почти ничего не знаем.

– И американцы тоже не будут знать. Все дело в том, чтобы мы имели возможность откреститься. Кролик в этом смысле – все, о чем можно мечтать.

– И даже больше, Альфред. – Гюнберк смотрел в упор. При всей своей молодости он обладал невозмутимым видом немца времен смены веков. От тезиса к тезису он переходил медленно и неумолимо. – При осуществлении операции Кролик от нашего имени творил чудеса. Его способности показывают, что он представляет собой угрозу.

Ваз посмотрел на результаты последних расследований Гюнберка.

– Но ты сам обнаружил его ключевые слабости. Как бы он ни пытался замаскироваться, ты проследил все его центры сертификации до единой вершины.

Единая вершина центров сертификации дело обычное, но то, что Гюнберк сумел открыть вершину Кролика, было триумфом. Для Альфреда – если учесть его… гм… непростые отношения с Кроликом, это стало чудесной новостью.

Гюнберк кивнул:

– «Швейцарский кредит». И что?

– А то, что если Кролик превратится в кошмар, ты можешь перекрыть кислород «Швейцарскому кредиту», и его выкинут из бизнеса.

– Перекрыть кислород центру сертификации «Швейцарский кредит»? Ты хотя бы себе представляешь, что произойдет тогда с европейской экономикой? Я горжусь своими людьми, которые вынюхали этот секрет, – но использовать его эффективно мы не сможем.

– Нам надо было послать этого Кролика подальше после первой же встречи в Барселоне, – сказала