В избушке волновались все, от Глоба и стрелка исходили мощные волны страха, я их понимала и не осуждала. Солдаты тоже побаивались, неизвестная опасность пугала, заставляя прилагать все силы и молить равнодушных богов.
– Почти. Немного осталось. – Я вернулась к больному, дуя на обожженные ладони. – Пока не очистим ему мозги полностью, он опасен.
– А после? – Глоб волновался, голос у него дрожал.
Я промолчала, не до него – изучала ауру пленника. Нашла темный участок и стала медленно вводить туда правую псевдоруку. Ухватить оторванный кусок удалось сразу, это уже хорошо. Он крепко сцепился с клетками мозга и выходить не хотел, а вот это очень скверно. Крохотный кусманчик, маленький такой, но чертовски опасный. Сжимая его в кулаке, я старалась не повредить ничего лишнего. Какое сильное заклятие, чтоб им всем провалиться, колдунам и ведьмам этим окаянным…
Сопротивлялось оно до последнего, до самого конца цеплялось за все, что только можно. Пришлось наносить мальчику сильные повреждения, выбора у меня не оставалось, клетки мозга гибли тысячами, но я достала эту черную дрянь!
– Готово, – бросила я через плечо, сжигая в очаге последние остатки змеюки. – Дело сделано, можете его развязать.
На всякий случай еще раз осмотрела ауру, ничего, все чисто.
– Разумно ли? – опасливо косясь на паренька, спросил стрелок. – С виду-то ничего не изменилось.
– Ага, – поддакнул Глоб. – Вдруг он как разозлится, как засвистит и прикончит нас всех?
– Развязывайте, – устало повторила я, – не опасен он больше.
Солдаты переглянулись и вопросительно посмотрели на Арса, ожидая решения графа.
– Давайте. – Он подбородком указал на парня. – Если Джокер говорит, значит, так оно и есть.
Воины размотали путы, пленник продолжал лежать без памяти, досталось-то ему о-го-го как!
– Всем спасибо, можете идти отдыхать. – Я махнула рукой, указывая на дверь.
– Взаправду считаете, что он больше не опасен? – снова спросил стрелок, когда стражники вышли.
– Не волнуйся ты так. Справлюсь я, если что. Кстати, как звать-то тебя? – Не очень, знаете, разговаривать с человеком и не ведать имени.
– Рамс, – представился он.
– Замечательно, – жизнерадостно заявила я. – А меня Джокер, можешь идти отдыхать, пить водку, развлекаться.
– Не пойду, дождусь конца, – пробурчал он и отошел в сторонку.
– Как хочешь, Рамс, – пожала я плечами и обратилась к хозяину: – Глоб, расскажи, когда появился этот мальчик? – Все это мне казалось ужасно подозрительным и интересным.
– В начале зимы, пришел замерзший, голодный. Староста на свою беду его обогрел, накормил, дал работу, а он… – Глоб в сердцах махнул рукой и замолчал.
– Значит, вы всю зиму разбойничали? – удивился Арс.
– Нет! – горячо запротестовал Глоб и понурившись сообщил: – Только две недели.
– И как, удачно? – без тени насмешки спросил Арс.
– Признаться честно, нет. Вы наша первая добыча.
– Получилось у вас здорово, – отметила я и отвернулась к пациенту.
Пришлось прервать разговор: парень начал приходить в себя после операции, сделанной по технологии «без трепанации черепа».
Глоб и Рамс напряглись в ожидании, от них так и разило животным страхом (черт, надо научиться отстраняться от чужих эмоций, мешают). Арс оставался спокоен, хотя и осознавал возможную опасность.
Я помогла пареньку сесть. Он огляделся, непонимающим взглядом окинул присутствующих и хриплым, слегка свистящим голосом спросил:
– Где я?
– У друзей. – Я миролюбиво похлопала его по плечу. – Как тебя зовут?
Мальчик взялся руками за голову, наморщил лоб, задумался, но попытка не удалась.
– Не помню, – потерянно произнес он и беспомощно уронил руки на колени.
Посмотрел он на меня, как затравленный щенок, серые, грустные глаза на кругленьком личике в обрамлении белокурых волос – почти ангел.
– Глоб, – обратилась я к хозяину за помощью, – как вы его называли?
– Соловьем, – отозвался Глоб хмуро, не спуская с парня подозрительного взгляда.
– Вот так штука! Соловей-разбойник? Стало быть, я – Илья Муромец! – Из далекого детства всплыли воспоминания чьих-то там былин, это меня позабавило.
– Чего? – спросил Арс, на лицах остальных тоже читалось полнейшее недоумение, ну не знают тут этих древних сказок.
– Потом напомнишь мне, перескажу всю историю, – лучезарно улыбнувшись мужу, я снова обратилась к
