Глубина в небе

здесь.

Обращение к профессиональной гордости Али действовало часто – почти так же часто, как обращение к родительской любви. Теперь только надо поймать отца в нужный момент. Он прищурился на пузырек, кажется, определяя на ощупь его размеры.

– Нет, нет! Этого я сделать не могу. У меня новые приемы слишком сильные… А хочешь, чтобы там лежало небольшое озеро, может быть, липидная граница?

Чиви кивнула.

– А мусорных пауков я могу сделать поменьше и дать им цветные крылья.

– Вполне.

Рейнольт позволит ему отвести больше сил на мусорных созданий. Они важны не только для центрального парка. В битве было разрушено слишком много, а работа Али позволит создать модули жизнеобеспечения малого масштаба по всем уцелевшим конструкциям. Такая штука в обычных условиях потребовала бы усилий большой группы специалистов Кенг Хо и глубокого поиска по всем базам данных флота – но папа и гений, и фокусированный. Всю эту работу он сможет сделать сам, и всего за несколько мегасекунд.

Его только нужно подтолкнуть в соответствующем концептуальном направлении, что эта сушеная старуха, Анне Рейнольт, вряд ли сделает. Так что…

Вдруг Али Лин улыбнулся от уха до уха.

– Ручаюсь, я переплюну Высокое Сокровище Намчена. Смотри, вот эта фильтрационная паутина может протянуться напрямую. Кустарники будут стандартными, может быть, чуть изменены для поддержки твоих разновидностей насекомых.

– Да-да, – отозвалась Чиви.

Несколько сот секунд у них был настоящий разговор, пока отец не ушел в жесткую сосредоточенность, которая может сделать эти «малые изменения» выполнимыми. Самая трудная работа будет на уровне бактерий и митохондрий, а в этом Чиви совсем ничего не понимала. Она улыбнулась отцу, чуть не протянула руку, чтобы коснуться его плеча. Мама бы ими гордилась. Методы папы могут даже оказаться новыми – их точно не было в ожидаемых местах исторических баз данных. Чиви полагала, что они позволят сделать очень хорошие микропарки, но получалось даже больше, чем она надеялась.

Бонсай Высокого Сокровища были не больше этого – всего тридцать сантиметров в поперечнике. Некоторые из них жили двести лет, содержали полные системы флоры-фауны и даже поддерживали имитацию эволюции. Эти методы принадлежали создателям, и даже Кенг Хо не могла себе позволить приобрести их полностью. Создать такую вещь с ограниченными ресурсами экспедиции – это будет просто чудо. Если папа может сделать еще лучше… хм. Почти все, даже Томас, считали, наверное, что Чиви с детства была подготовлена к профессии артиллериста, чтобы пойти по стопам матери. Они не понимали. Лизолеты были людьми Кенг Хо. Сражение – это очень второстепенная вещь. Конечно, она многое знала о военном деле. Конечно, мама намеревалась десятилетие или два заставить ее изучать, что делать, Когда Больше Ничего Не Остается. Но Торговля – к этому восходило все. Торговля – и прибыль. Поэтому они и были побеждены эмергентами. Но Томас – человек достойный, и работа у него самая тяжелая из всех, что можно себе представить. Чиви делает все, чтобы ему помочь, чтобы дать выжить остаткам экспедиций. И Томас не виноват, что его культура пошла не тем путем.

А в конце концов неважно, что Томас не понимает. Чиви улыбнулась пустому пластиковому шару, представив себе, как он наполнится созданиями ее отца. В цивилизованных местах бонсай высшего сорта может быть продан по цене звездолета. А здесь? Ладно, это можно оставить в стороне. В конце концов, это своеволие – то, что Томас вряд ли сможет оправдать перед самим собой. Он запретил тайные запасы и меновую торговлю. Ну-ну. Может быть, придется поработать за его спиной. Гораздо проще получить разрешение задним числом. В конце концов, как считала Чиви, Кенг Хо сильнее изменит людей Томаса, чем они ее.

Она только начала работать с очередной последовательностью разновидностей, когда снизу, из-под густой листвы, раздался рвущийся звук. Люк в полу. Он же только для строителей! Даже при открытии он разорвет моховую подстилку! Вот черт!

Чиви выскользнула из гнезда и тихо поплыла вниз, аккуратно, чтобы не треснула ветка и даже тень не упала на моховую подстилку. Вломиться в парк, когда он официально закрыт – это всего лишь мелкое нарушение. Черт побери, она сама бы такое могла сделать, если бы захотела. Но этот люк в полу открывать не полагалось. Это нарушало иллюзию парка и портило дерн. Какой идиот может такое сделать – особенно если учесть, как серьезно относятся эмергенты к официальным правилам и распоряжениям?

Чиви повисла над самым нижним слоем листвы. Нарушитель вот-вот появится, но уже сейчас она его слышала. Это был Ритцер Брюгель. Вице-предводитель двигался надо мхом, чертыхаясь и натыкаясь на что-то в кустах. Пасть у него, как помойная яма. Чиви легко усваивала подобный язык, и этого типа она уже слышала раньше. Пусть Брюгель – человек номер два в экспедиции эмергентов, но он еще и живое доказательство того, что лидер эмергентов может быть бесполезным болваном. Кажется, Томас понимал, что его коллега – деятель никудышный. Он отвел вице-предводителю квартиру вне скального скопления, на «Невидимой Руке». А график работ у него был как у всего остального экипажа. Пока бедняга Томас старел год за годом, стараясь сохранить жизнь экспедиции, Брюгель был на Вахте всего 10 Мсек из каждых сорока. Чиви не очень хорошо его знала – зато хорошо знала, что он ей мерзок.

Если бы этот кретин мог тащить свою долю груза, Томасу не пришлось бы так сжигать для нас время своей жизни.

Она еще чуть послушала в молчании. Отлично кроет. Но в этих словах был еще подслой, которого она у других не слышала. Будто этот тип буквально имеет в виду то, что говорит.

Чиви с шумом протиснулась среди ветвей, удержав себя на метр в воздухе – примерно глаза в глаза с эмергентом.

– Парк закрыт на обслуживание, предводитель.

Брюгель слегка вздрогнул от неожиданности. Секунду он молчал, и его бледно-розовая кожа до невозможности комично наливалась кровью.

– Ах ты наглая… ты что тут делаешь?

– Я выполняю работы по обслуживанию. – Что ж, это с правдой хотя бы в двоюродном родстве. Теперь контратака: – А что здесь делаете вы, предводитель?

Лицо Брюгеля потемнело еще сильнее. Он подтянулся вверх, и его лицо поднялось сантиметров на десять выше глаз Чиви. Он теперь тоже парил в воздухе.

– Не вам, отбросам, задавать мне вопросы!

С ним была эта его дурацкая стальная палка. Обыкновенный штырь, на котором кое-где выделялись темные пятна. Ухватившись свободной рукой, он взмахнул палкой, описав сверкнувшую дугу, разбрызгавшую побеги рядом с головой Чиви.

Теперь уже и Чиви разозлилась. Ухватившись за нижние ветви, она подтянулась вверх и снова оказалась глаза в глаза с Брюгелем.

– Это вандализм, а не объяснение.

Она знала, что Томас держат парк под наблюдением – а вандализм был у эмергентов не меньшим преступлением, чем у Кенг Хо.

Вице-предводитель настолько разозлился, что даже дал себе труд ответить.

– Это вы вандалы! Парк был красивый, я даже удивлялся, как вы, отбросы, смогли такой сделать. А теперь вы его портите! Я тут был вчера – а сегодня вы заразили его вредителями! – Он снова взмахнул палкой, и от удара полетела мусорная паутина, спрятанная в ветвях. Паучки полетели во все стороны, оставляя за собой серебряные нити. Брюгель ткнул в паутину, вытряхнув облаком коконы жучков, мертвые листья и всякий мусор. – Ну? Что вы тут еще напакостили?

Он навис над нею, глядя в упор.

Сначала Чиви только смотрела, не понимая. Не может быть, чтобы он такое сказал. Неужели можно настолько ничего не понимать? Постой, он же из Невежд! Она подтянулась повыше и заорала ему в лицо:

– Это же парк с нулевой гравитацией! Что, по-вашему, чистит воздух от летающего мусора? Мусорные жучки тут всегда были… хотя сейчас у них, быть может, слишком много работы.