без успеха. Разве не так, будущий гордый папаша?
— Ужас какой-то, — сказала Ольга. — Мы выглядим просто неприлично с такими разговорами. И вы, Заира, поощряете его изрекать гадости…
— Я знаю, что вы подумали, — ответила Заира. — Да, я завидую, Ольга… И поэтому ещё больше за вас радуюсь. Действительно, есть чему завидовать… Поздравляю!
Вино все-таки переохладилось, да и кислило, все поморщились и рассмеялись.
В салоне стояли фиолетовые сумерки. Притихшее море не слышалось за открытыми окнами. Силуэт здоровенного Жоржика с задранным коротким и тощим хвостом проплыл по балюстраде. Привезенная из Туниса кошка, лежавшая на спинке лавки-дивана, подняла острую мордочку и, поморщив шерстку на крупе, раза два дернула хвостом. Кошка мерзла после Туниса, Заира держала её при себе.
— Мы ждали этого события пять лет, — сказал Севастьянов важно, будто одолел годовой баланс крупного банка.
— Я не отравлю вам радостное существование, если мы поговорим о делах? — спросила Заира.
— Я пойду поглажу Жоржа, — сказала Ольга.
— Накинь плед, — попросил Севастьянов. И спросил Заиру: — Вы хотите выбросить меня с беременной женой из этого прекрасного дома на улицу?
— Как вы догадались, Лев?
— Помните, я уже спрашивал вас об этом утром в конторе? Я приметил сборы, начатые помощниками на Красноармейской. Пакуют бумаги, скачивают базы данных с компьютеров в свои ноутбуки…
— Макшерип, мой брат, просил передать, что вы со своим штатом перебираетесь в Гору. Работу решено завершать там. Вас перебросят на «Галсе». Остальные с Красноармейской прибудут своим маршрутом. Вас перевезет на место Макшерип, как в прошлый раз…
Они помолчали. Хрустальный фужер Ольги с недопитым «зектом» стоял на полу между ними. Заира поставила рядом и свой.
— Лев, — сказала она, — мне кажется, Ольге лучше теперь вернуться в Париж.
— Здесь весной плохой климат?
— Вы не разобрались почему ваша жена здесь? — спросила Заира.
— Заложница моей лояльности Хабаеву?
Севастьянов не мог разглядеть в сумраке выражение лица чеченки.
— Вас удивляет моя откровенность? — спросила она.
— Не знаю, откровенность ли… Звучит, как шантаж по поручению Хабаева. Разве не так, Заира?
— Хорошо. Поговорим о другом…
— Пожалуйста, слушаю, — сказал он спокойно.
Ясность, внесенная по распоряжению босса, или откровение по наитию относительно его статуса — разница значения не имела. Приходилось иметь дело с данностью. Данность усложнялась радостной новостью, сообщенной Ольгой, только и всего. Ответственность за жену возрастала бесконечно.
— Я хочу попросить вас, Лев, бумаги фирмы «Анапа-Чайка» по коду или «Анапа-Чудо» по реальной регистрации вести лично и отдельно от пакета по холдингу «Гуниб». Оздоев, куратор фирмы, передаст вам документацию сам, без вашей просьбы… Если вы согласны.
— Я согласен, — сказал Лев.
Он ждал. «Анапа-Чайка» или «Анапа-Чудо» — конечно, забота для Заиры не первая. Первая — счет в швейцарском банке «Готард».
Они по-прежнему сумерничали. Ольга, взяв толстого Жоржика на руки, спустилась, видимо, по лестнице, проложенной по склону, на смотровую площадку над морем. Севастьянову ужасно захотелось увязаться за ней.
— Я жду, — напомнил он.
— Передайте мне, пожалуйста, мою сумочку, — попросила Заира. — Она с вашей стороны…
— Ого, — сказал Севастьянов. — Судя по весу, с оружием?
— С универсальным.
Заира достала завернутый в шелковую ткань полукилограммовый брусок золота, небольшой фонарик и, разметав на коленях концы шелка, высветила банковские отметины.
— «Креди Суисс», — сказал Севастьянов. — Ничего лучше быть не может. Почему вы мне его показываете?
— Предлагаю купить.
— Да, но…
— С этим бруском Ольга сможет уехать отсюда. У неё будет повод. Она поедет по моей просьбе реализовывать его за границей…
— И тогда?
— И тогда Хабаев лично прикажет, чтобы её выпустили. Конец заложничеству.
— Что же взамен? — спросил Севастьянов.
— Золото станет внешним поводом. Взамен — иное. Если вы разрешите, Лев, я сделаю Ольгу своим полномочным представителем для открытия счета в банке «Готард». Об этом будут знать трое. То есть, я, Ольга и вы… Вы сейчас спросите, конечно, достаточно ли чистые суммы я размещу в «Готарде»?
Она различила, что Севастьянов развел руками и кивнул.
— Я и сама не знаю определенно, — сказала Заира. — Во всяком случае, это будут деньги со счета, который вы откроете в банке либо Литвы, либо Эстонии, либо Чехии для фирмы «Анапа-Чудо» после вывода её авуаров из холдинга «Гуниб».
— А дальше? — спросил Севастьянов.
— Что значит — дальше?
— После «Готарда»?
— Два крупных отеля, один сдали в эксплуатацию, второй достраивается… в Тунисе, если страна имеет значение.
Севастьянов встал и сделал несколько шагов по салону. Кошка перебралась со спинки лавки-дивана на колени Заире.
— Переходник из чешского, эстонского или литовского банка я бы мог и миновать, — сказал Севастьянов. — Получится экономия на издержках по банковским операциям…
— Нет, Лев, я хочу полный цикл…
Севастьянов перестал мотаться по салону вдоль окон.
— Честные деньги на сто процентов?
Заира рассмеялась. Ее предложение принималось. И к тому же дружеские отношения, кажется, возвращались в норму.
— Если бы я сказала, что на сто пятьдесят процентов…
— Это значило бы, что они снова перепачкались, — закончил фразу Севастьянов. — Деньги либо только деньги, либо что-то ещё и, как правило, подозрительное.
— Спасибо, Лев, — сказала Заира.
— Спасибо вам, Заира.
— Я спущусь к Ольге попрощаться, — сказала она, вставая и передавая кошку Севастьянову. Мускулистое, словно смазанное тельце упруго вывинтилось из его рук и оказалось на спинке лавки- дивана.
— А я вернулась, — сказала Ольга с террасы. — Не зажечь ли нам лампы?
— Оля, я считаю, что Заира должна остаться ночевать здесь. Поздно уже… Давайте я открою свежую бутылку, может, она окажется лучше этой прокисшей…
— Жоржик и эта заграничная штучка своими серенадами не дадут глаз сомкнуть, — сказала Заира.
— Я пошел за бутылкой, — сказал Лев.
— Мы окружим вас вниманием благородных кавказских матрон, многожонец Лев! — сказала Заира.
— Смотрите, бесстыдницы, — ответил он в дверях, — накликаете второго…
И уже в вестибюле, перед лестницей в погребок, подумал: второй действительно нужен для
