— Уже год.
— Год?!
Воцарилось молчание.
— Я спать хочу, — сказал Рики.
— Вот что, дед, — подумав, сказал Тики в пустой угол. — Мы сегодня в твоем доме переночуем, если не возражаешь, а завтра можешь пойти с нами.
— Он взволнован, — перевел Дизи. — Спрашивает, есть ли у нас свой дом. Я ответил, что пока нет, и идти нам еще долго. — Дизи прислушался. — Он плохо переносит дорогу, болеет… Ему нужно, чтобы он находился в закрытом пространстве.
— Слышь, дед, если кусаться не будешь, я, пожалуй, могу тебя в своем рюкзаке нести, ты вроде нетяжелый с виду, — предложил Тики.
— Он рад, но боится, что мы тоже его забудем.
— Может, по дороге встретим подходящий для тебя дом, там и поселишься, — заканчивая разговор, сказал Тики.
… Свеча оплывала пахучими желтыми слезами. Рики, облокотившись на стол, сладко спал.
Странное исчезновение людей не нашло своего объяснения и утром, когда мальчики обошли деревню. Картина была безрадостной. Побросав добротные дома, сеновалы, полные сена, поленницы дров, заготовленных для долгой зимы, люди покинули эти места, забрав только то, что могли увезти.
Версия об экологическом бедствии или эпидемии отпала сама собой: на кладбище не было новых могил, а леса вокруг весело зеленели. Предположение Тики о том, что жители спешно решили искать лучшей доли на стороне, тоже было отвергнуто. Все указывало на то, что народ здесь жил работящий, основательный и никуда уезжать не собирался.
— Знаешь, что мне это напоминает? — сказал Дизи, когда мальчики уселись на крыльцо обсудить увиденное. — Безумие. Забегали, затопали, как при пожаре. Страх перед какой-то силой, пришедшей извне.
— Говорю же, война! — вставил Рики, только что в десятый раз спрыгнувший с забора во двор.
— Может быть, — кивнул Дизи.
— Черт! Какая еще война? Соображаете или нет? — буркнул Тики. — Какая
— А куда белки делись? — сказал Рики, подскакивая на одном месте, как заведенный.
Тики поморщился.
— Рики, ты бы посидел хоть минуту спокойно, а то у меня уже в глазах рябит. И бороду свою ты сегодня еще не стриг.
— Борода не волк, в лес не убежит. Когда мы шли, то позапозавчера я насчитал в лесу почти сто белок, позавчера — сорок две, а вчера ни одной. И птиц почти не было. Их тоже жители с собой забрали, что ли?
— Да, я тоже заметил, — сказал Дизи.
Тики подумал.
— Спроси деда. Когда он по деревне пошел, кого-нибудь встретил?
— Пару кошек только. И гусь в пруду плескался, — через некоторое время ответил Дизи.
Тики с досадой хлопнул себя по колену.
— Все сразу ушли! Какая-то ведь была причина… И как некстати… Если бы быть уверенным, что это не имеет отношения к нам…
— Теперь уже имеет, раз мы здесь, — усмехнулся Дизи.
— Мы можем повернуть и обойти эти места.
— Не можем. Нужно идти, не сворачивая. Если мы хотим найти Арину.
— Хотим, хотим, — рассеянно подтвердил Тики. — Мы хотим ее найти. Рики, доставай ножницы…
… Покидая деревню, мальчики остановились за околицей, на развилке дорог. По какой из них ушли беженцы, понять было нельзя. Может быть, все отправились в одну сторону, а может, кто куда. Окинув взглядом пустую деревню, в которой им не с кем было прощаться, мальчики без сожаления покинули это унылое место. Их путь по-прежнему лежал на запад.
Дизи всегда шел первым, за ним Рики, замыкал шествие Тики с домовым в рюкзаке. Этот порядок никогда не нарушался — Тики глаз не спускал с шустрого черноглазого мальчишки, с которым беспрестанно случались истории. Домовой переносил дорогу плохо. Дизи мучался, слыша, как он страдает. Часто приходилось искать дерево с дуплом и ждать, пока домовой там придет в себя.
Рики уставал в дороге, но еще больше он удивлялся тому, как быстро устает Дизи. Иногда, будто внезапно лишившись последних сил, тот валился на землю и тут же засыпал. Тики в такие минуты почему-то все время глядел на небо и злился, и Рики предпочитал тихонько сидеть рядом со спящим Дизи.
За неделю пути мальчикам встретились еще три брошенные деревни. В одной из них, в серой пелене дождя, Рики показалось, что между домами пробежал волк. Мальчик долго плакал, и его с трудом успокоили.
На одном из привалов, улучив удобную минуту, Дизи обратился к Тики:
— Я должен тебе об этом сказать. У нас проблема.
— В чем дело?
— Домовой недоволен.
— Недоволен?
— Его раздражает Рики. Ему кажется, что мы слишком много возимся с ним, потакаем его шалостям…
Тики прищурил свои зеленые глаза и сплюнул на землю. На его лице появилось неприятное выражение, высокомерное и злое. Не вынимая рук из карманов штанов, он крутанулся, чтобы взглянуть на рюкзак.
— Как он про себя называет Рики?
— Бородатый… пакостный пацан… — нехотя ответил Дизи.
Рики был непоседой, и часто ему приходили в голову самые неожиданные идеи. Не далее как вчера на привале Рики нарядил мухоморами елку, и пока грибы не завяли, его нельзя было оторвать от созерцания собственного произведения. Все терпеливо ждали, когда можно будет продолжить путь. Совсем недавно Рики, будто за ним собаки гнались, в мгновение ока залез на высокую сосну и, испугавшись, принялся так орать, что у всех заложило уши. Тики полез наверх, отодрал его от дерева, пристегнул к себе ремнем и с этим опасным дергающимся грузом спустился с десятиметровой высоты. Тики потом лишь слегка пожурил мальчика — так кошки невозмутимо опекают своих котят.
— Если ребенок бородатый, его можно только пожалеть, — медленно проговорил Тики. — Я тащу на своей горбушке этого… духа… не для того, чтобы он критиковал моих друзей. Скажи ему, что если он обидит Рики, он останется в этом лесу.
— Ты напрасно так рассердился…
— Всё!
Синий рюкзак Тики еле заметно шевельнулся.
— Он извиняется, — прислушавшись, сказал Дизи.
— Извинения приняты, — процедил Тики и отошел.
— Помалкивай, — негромко сказал Дизи рюкзаку. — Раздухарился…
Уже четыре часа шли путники по сожженному жарой и безводьем лесу. Он начался как-то неожиданно, словно мальчики пересекли невидимую границу, за которой сразу стих и ветер, и без того уже редкий птичий щебет и поникли деревья и кусты, лишенные даже капли влаги. Идти было трудно. Каждый час делали привал, но усталость уже давала о себе знать. Домовой в рюкзаке Тики ворочался и тяжело вздыхал, а на Рики было просто жалко смотреть.
Между тем лес не кончался. Шедший первым Дизи все беспокойнее поглядывал по сторонам и вдруг встревоженно обернулся.
— Тики, узнаешь этот пень?
— Я здесь руку занозил, вот и щепка, — удивленно ответил Тики и пнул ногой трухлявый пень. Поляна
