Протягивая Астону тарелку, Гейти намеренно избегала смотреть ему в глаза. Она обнаружила, что ей уже нравится в Астоне слишком многое, и не желала поддаваться окружавшей их романтической атмосфере. Она появилась в доме Астона, чтобы довести свое дело до конца, и уже начала терять из виду поставленную перед собой цель.
– Мы говорили о вас, обо мне и брачном предложении. Вы уверены, что будете довольны, выйдя за меня замуж? – Он откусил кусок куриной ножки.
Она никак не могла проглотить кусочек сыра. Наконец она произнесла:
– Думаю, «удовлетворена» подходит больше.
– Значит, если мы договоримся с вашим отцом, вы не будете несчастны?
Она посмотрела ему в глаза. Она была многим ему обязана.
– Нет. Если мы поженимся, я не буду чувствовать себя несчастной. – Уже произнося эти слова, она не верила в их правдивость.
Несколько минут они сидели молча. Гейти прислушалась к дружеской болтовне, доносящейся оттуда, где сидели Мими, Хэнк и Джози.
– Может быть, вы хотите спросить меня о чем-нибудь? В один прекрасный день вы можете оказаться моей женой.
Последнее замечание привлекло ее внимание, и она оторвала взгляд от тарелки. Гейти почувствовала, как ее бросило в жар, аппетит мгновенно пропал. Да. Она хотела задать ему несколько вопросов о Теодоре. Ей необходимо было получить ответ, как и почему ее сестра упала с лестницы. Но ответит ли он?
– Когда-то вы были женаты. Расскажите мне о своей жене, – попросила она.
Выражение лица Астона моментально переменилось, и это поразило Гейти. Губы побледнели, улыбка исчезла. Она не была уверена, что именно увидела на его лице. Была это боль или сожаление? Астон сделал глоток, вытер губы и отодвинул тарелку. Было очевидно, что упоминание о его женитьбе взволновало его до глубины души. Почему же спустя двенадцать лет это все еще беспокоит его? Что такое известно ему, о чем не знает она?
– Мне не о чем рассказывать, – отрезал Астон, отвинчивая пробку на фляжке и наполняя бокал красным вином.
Гейти, естественно, не поверила в это. Многие подробности не были ей известны.
– Как долго вы были женаты? – спросила она.
– Меньше трех месяцев. – Он вытянул ноги и скрестил их; потягивая вино, он смотрел на простирающуюся внизу долину. Теперь в
Она подождала несколько мгновений, не скажет ли он еще что-нибудь. Но он молчал.
– Я слышала, что она носила ребенка, когда умерла. – Гейти говорила почти шепотом. Она уже не помнила, где она. Ей было не намного легче, чем ему, но Астон не догадывался об этом, не мог знать о той боли, которая жила в ее сердце. Но Гейти надеялась, что, когда она завершит свой план, эта боль утихнет. – Это правда?
– Да. – Он сделал еще глоток, избегая смотреть на нее, отказываясь разъяснить свой ответ.
Она заметила, что его рука так сильно сжала бокал, что суставы пальцев побелели. И снова поразилась тому, насколько сильна была та боль, которая чувствовалась в нем. Но почему?
– Думаю, вполне естественно, что я интересуюсь вашей первой женой. Вы же спрашивали, есть ли у меня какие-нибудь вопросы.
Он повернулся к ней лицом. Их глаза встретились.
– Конечно, вы правы. – Он опустошил бокал и вытер губы тыльной стороной ладони. Взгляд его был печальным и задумчивым. – Ее звали Теодора. Когда мы поженились, ей было пятнадцать, а мне семнадцать. Она была уже беременна. В тот день, когда она упала со ступенек, убив себя и ребенка, мне исполнилось восемнадцать.
Гейти закрыла глаза и представила себе Теодору: она летит вниз головой, юбки обвились вокруг нее.
– Когда она упала, вы были рядом? – спросила она.
Он покачал головой.
– Нет. У вас есть еще вопросы?
«Да!» – закричала она в душе. Она хотела знать, был ли кто-нибудь рядом с ее сестрой, когда она упала. Знала ли Теодора о том, что потеряла ребенка? Страдала ли она перед смертью, или это было мгновенно и безболезненно, как с папой и Джошем?.. Но она не могла задать эти вопросы. Астону захочется узнать, почему подобные детали важны для нее.
Вместо этого она сделала глубокий вдох и спросила:
– Вы любили ее?
– Нет, – голос его был лишен каких-либо эмоций.
– А она?
– Нет. Мы поженились, потому что она ждала ребенка, иных причин не было.
Инстинктивно она поверила ему. Он посмотрел ей в глаза, и на мгновение она почувствовала потребность утешить его. Было видно, что он страдает. Ей захотелось придвинуться к нему поближе, обвить его шею руками и крепко прижать к себе, чтобы вместе пережить общую боль. Эти чувства поразили ее, привели в смятение. Она не хотела мириться с ними. Как могла она чувствовать такое, когда этот человек уничтожил ее семью?
