волшебство. Далее последовали череда невнятных экспериментальных альбомов, переезд в Швейцарию и заряженное ружьё на сцене.
Создатель стиля «соул» Рэй Чарльз ослеп в возрасте шести лет. Его самый яркий продолжатель, Стиви Уандер, родился слепым. Самый же преуспевающий из них — Майкл Джексон, изуродовал себя бесчисленными пластическими операциями и погряз в педофильских скандалах.
Были и странности иного рода; их мы не смогли классифицировать. Так, знаменитый рок-н-ролльщик Литтл Ричард в самый разгар своей карьеры вдруг решил податься в священники, что и проделал перед изумлёнными глазами соотечественников. Довольно долгое время он верой и правдой служил в каком-то приходе, после чего… вернулся в рок-н-ролл. Это ему принадлежит историческая фраза: «Я играю три аккорда, но это три правильных аккорда». Другой музыкант — Кэт Стивенс, чьи лёгкие, озорные песни взяли за душу Британию в конце 70-х, тоже вдруг меняет веру на мусульманскую, берёт себе имя Юсуп Ислам — и уходит из музыки. Десять лет спустя он, как и Ричард, тоже решил вернуться, но без особого успеха. Ещё один музыкант 70-х — мощнейший гитарист Эл Грин вдруг ни с того ни с сего принял христианство, подался в монастырь и до сих пор там пребывает; на его «Гибсоне» сейчас играет Гэри Мур. Леонард Коэн, поэт, писатель, музыкант, на восемь лет уходит в буддийский монастырь и там живёт, покуда настоятель не вверяет богу душу, а после возвращается в мирскую жизнь и музыку. Следует ли говорить, что его новый диск был чудо как хорош?
Записи в моём блокноте становились всё более сухими и короткими. Здесь были представлены все стили и направления, никто не остался в стороне. Даже у безобидных норвежцев «A-ha» сыскался композитор Дэвид Симз, которого эти мальчики-колокольчики обманом лишили авторского гонорара (примерно двух лимонов долларов по самым предварительным прикидкам). Бедняга тронулся умом и вскоре перекинулся от передоза. Странно, но «A-ha» — едва ли не единственная в мире мальчуковая группа- долгожитель.
— А как же Кэйв? — усомнился я. — У него вроде никто не умирал…
— Да дался тебе этот Кэйв! — рассердился Севрюк. — Умер-шмумер… Почему обязательно кто-то должен умереть? Он столько раз был в наркотической коме, что смерть, наверное, считает его за своего… Вообще, кто такой Кэйв? Кем он был до девяностых? Маргинал, эксцентрик, анархист, поэт, но точно — не великий музыкант. Кто знал о нём? На Западе — ну, тысяч десять, да у нас — человек двести. Мизер! «АССУ» помнишь? Ну, где Бананан приводит Алику к себе, показывает ей фотографию и говорит: «А это мой любимый певец Ник Кэйв». Все потом спрашивали друг у друга, это что ещё за хрен. И вдруг вышел «Let Love In», и оказалось, Кэйва любят все! Тебе это не кажется странным?
— А Цой? — напомнил всем присутствующим Кэп. — Про Цоя забыли! С ним ведь так же было.
Присутствующие подумали и согласились. В самом деле, «Кино», не очень-то известная в то время питерская группа, выбилась в большие звёзды лишь к концу своей карьеры, после записи альбома «Группа крови». И в конце 80-х, когда ледник сдвинулся, оказалось, что огромная страна ползёт навстречу переменам именно под песни Цоя, звучавшие из каждого кассетника. После было всё — успех, большие деньги, истерия поклонников, стадионные концерты… и гибель в раздавленных обломках на дороге Слока — Талсы. По какому-то мистическому совпадению незадолго до этого в фильме «Игла» Цой сыграл парня по прозвищу Моро, которого в конце убивали. Он только что закончил запись нового альбома, полного грусти, тревоги и неясных предчувствий, ездил ночью отдохнуть на озеро, но как он провёл свои последние часы, с кем встречался, о чём говорил — осталось загадкой. В анналах зафиксирован престранный случай: спустя 12 лет, в 2002 году, известный деятель культуры, спорта и туризма из Ташкента, тоже — Виктор Цой, погиб, сорвавшись со скалы, будто само имя оказалось для него роковым.
Оказалось, среди наших соотечественников творится то же самое, только в меньших масштабах. Скелеты выпадали из шкафов один за другим. Мы вспомнили Кудишина — гитариста группы «Чёрный Кофе», некогда казавшейся ужасно крутой, но десять лет спустя звучавшей просто убожески. Сергей ушёл из группы, унеся с собой изрядную долю этой самой «крутости», собрал своё «Каре» — и покончил с собой без всяких видимых причин. Весь этот год он ничего не записывал, только искал звук.
Летом 1984 года утонул скрипач группы «Аквариум» Александр Куссуль — переплыл Волгу, а на обратный путь сил не хватило. Довольно символично для группы с таким водяным названием. Меньше чем через год происходит прорыв — у группы выходит первая пластинка, и «Аквариум», и без того культовый, становится лидером русского «интеллектуального рока». Но и цепочка смертей вокруг Гребенщикова не будет прерываться — Цой, Науменко, Романов, Курёхин, будто наверху кто-то планомерно и прицельно «отстреливал» друзей и близких музыканта.
«Ария» (наверное, самая популярная группа в стране), оказывается, тоже таила погребённое в истории самоубийство их продюсера Векштейна — фигуры, в общем-то, неоднозначной, но факт есть факт. Игорь Тальков (личность довольно одиозная, но сейчас речь не об этом) поймал пулю под сердце на вершине своей православно-монархической клоунады, перед этим практически предсказав свою смерть. Башлачёв, сломавший все представления о поэтике русского рока, выбросился из окна. Звезда питерского рока Жора Ордановский пропал без вести. Легенда Новосиба Дмитрий Селиванов наложил на себя руки. Река Иня поглотила Янку. У Сергея Курёхина отказало сердце, Вадима Дорохова, Анатолия Крупнова и Алексея Козлова постигла та же участь, — их группы в тот момент находились на вершине. Алкоголь так или иначе прикончил Майка и едва не угробил Мамонова. «Белый» свёл в могилу гитариста «Алисы» Чумычкина и Вадика Покровского из «2-х самолётов», а Чистякова довёл до цугундера и — в конечном итоге — до инвалидности. Неподражаемая Агузарова окончательно исчезла в мире собственных фантазий… В общем, всем, кто рисковал достаточно взлететь, опалило крылья. Количеством хронических алкоголиков мы решили пренебречь: к несчастью, для России это обычное явление.
И не стоило думать, что попса безопаснее. Виктор Резников разбился в автокатастрофе на неделю позже Цоя; незадолго до того его песня буквально торпедировала американский (!) хит-парад. Многие помнят, как страшно кончил идол 80-х Женя Белоусов. Три самых долговечных российских бойз-бэнда — «На-На», «Иванушки International» и «Дискотека Авария» также понесли потери (необъяснимая болезнь в первом случае, самоубийство — во втором и, наконец, инфаркт и пуля в голову — в третьем).
Становилось страшно.
— Всё. Хватит! — устало сказал я, снимая очки и потирая переносицу. — Хватит. Жуть какая… Это никогда не кончится.
— Словно рок над этим роком, — озадаченно поддакнул Севрюк, откидываясь на спинку дивана. — Странно, что я раньше этого не замечал. Нет, что-то такое, конечно, было, но… — Он махнул рукой, сделал глоток из чашки, поморщился, выплюнул обратно холодную коричневую жижу и провёл ладонью по лицу. — Чёрт, у меня сейчас кофеин из ушей польётся…
— У меня тоже.
— Такое впечатление, что все они приносят жертву, — неожиданно подвёл итог этим исследованиям Виталик, затерявшийся в глубинах старого кресла. Мы про него почти забыли; трубка его давно погасла, однако он сидел там ни в одном глазу и с прежней энергией дул пиво из банки, уж не знаю которой по счёту.
— Ага, точно! — согласился Кэп. — Принесёшь малую — прославишься, но будешь мучиться всю жизнь. А если будешь действовать как бог на душу положит, на свой страх и риск, тогда готовься, что в конце придётся отдать всё.
Виталик поднял бровь.
— Тады в чём дело? — саркастически спросил он. — Хочешь славы, денег, популярности — пойди и замочи кого-нибудь. Так, что ли, получается?
— Нет, не так, — нахмурившись, сказал Севрюк. — Во-первых, это должен быть не просто человек, а тот, который жизнь на это дело положил. А во-вторых, это должно… ну как бы само произойти. Судьба, понимаешь?
Кэп кивнул.
Чувствовалось, что разговор писателю не нравится (что хуже — он не нравился и мне). Я вспомнил, как сказал Ситников про Игната: «Он был как бог. Душу в них вдыхал», и вздрогнул.
Танука промолчала. Она ещё час назад попросила поставить «Зиму и разбитого ангела» «Autumn Tears» и прикорнула на диванчике, внимая гипнотическому шёпоту, холодным голосам и стонам Теда, Эрики и Дженнифер Ли-Анны. Мы сидели, погружённые в мрачные думы, и тоже молчали.
