сразу разглядел средь них высокую фигуру Бертольда — тот робко помахал ему рукой. Похоже было, что здесь и впрямь собрались все обитатели подземного города, как и предрекал Золтан. Самого же Золтана видно не было, оставалось надеяться, что он успел уйти до их прихода.
— Ну вот и доискался… гнезд пчелиных, — пробормотал негромко травник и облизал пересохшие губы. Гномы молчали. Жуга вздохнул, положил клинок Зууба на черный нефрит парапета и потянул из ножен Хриз. Меч вынулся легко, с чуть слышным тонким звоном, хищный, отточенный. На сером лезвии посверкивали искорки. Лис щерился в ухмылке — он был готов сражаться.
По сомкнутым рядам даврагов пронеслось шевеление, и темный полукруг раздался шире. Никто не решился напасть.
Высокий гном, одетый в черное и золотое, шагнул вперед. В его курчавых серых волосах поблескивал узкий обруч короны. За спиной Государя стоял Отрар, сын Брокка. Чешуйчатая бармица его доспеха мягко серебрилась.
— Убери оружие, смертный, — спокойно произнес Лаутир. — Ты и так причинил нам много вреда.
— Вы тоже навредили людям, — сказал травник. Голос его хрипел. — Вашей волей наверху идет война.
— Нам до этого нет дела.
— Вам, я смотрю, ни до чего нет дела! — закипая яростью, вскричал Жуга. — Сидите тут в своих норах, холодные как… как рыбы! торгуете накопленными сокровищами… Не счесть, сколько бед они принесли людям, эти ваши сокровища!
Лаутир нахмурился.
— Мы не вмешиваемся в то, что происходит наверху.
— Вы уже вмешались, вольно или невольно. Признай свою ошибку и дай нам с монахом уйти. Прикажи пропустить меня.
— Хватит! Замолкни! — оборвал его король. Помолчал, сжимая и разжимая кулаки. — Я вижу, люди нисколько не изменились со времен моего отца… Я слишком хорошо знаю этот меч, и не хочу посылать своих подданных на смерть, а потому ты не будешь сражаться. Брось меч!
— И не подумаю!
— Брось меч! — голос гнома зазвенел, — или волею, мне данной над камнями и металлами, я раскалю докрасна и твой браслет, и тот осколок серебра в твоей ноге!
Он вскинул руку, и Жуга в то же мгновение почувствовал, как нагревается браслет, и острой болью наливается запястье и колено.
— Бросай!
Кожа под браслетом задымилась.
— Будь ты проклят… — сквозь зубы процедил Жуга. — На!
Меч звякнул о камень.
— Ножны! — не опуская руки, скомандовал Лаутир.
Ломая ногти, травник расстегнул ремень и бросил ножны вслед за мечом. Отрар шагнул вперед, нагнулся, подобрал. Тут же несколько дварагов взяли травника в кольцо. Лаутир опустил руку. Боль утихла.
— Монах останется здесь в любом случае, — холодно сказал он. — Он разузнал запретное. Секрет гремучей смеси мы хранили веками, и людям не должно его знать. Может бродить, где хочет, но на поверхность ему путь заказан. А что касается тебя, — Лаутир повернулся к травнику, — то я еще подумаю, как поступить. А пока… — Он мрачно усмехнулся. — Некогда мой отец сполна изведал вашего людского гостеприимства. Мне кажется, оно вполне сгодится для тебя, Лис… Отрар!
Тот обернулся.
— Да, Государь?
— Надень на него ошейник.
Здесь было тихо. Шум гномьей суеты не доходил на нижний уровень, где помещались камеры и склады, лишь где-то в отдалении размеренно и нудно капала вода.
Травник поднял голову.
— Зачем ты приходишь?
Рагнур пожал плечами.
— Ты сохранил мне жизнь, Лис. В какой-то мере я твой должник… И потом, мне кажется, тебе здесь одному не очень-то весело.
Жуга усмехнулся.
— Да уж, веселого мало.
— Можно я закурю?
— Не надо, — поморщился тот. — Мне и так недолго осталось, с моей-то дыхалкой, да в вашей пещере…
— Ну, извини.
— Да ладно…
— Я могу для тебя что-нибудь сделать?
— Думаю, что нет. Вот разве — эту штуку снять.
Гном лишь вздохнул.
— На нем заклятье короля, — последовал ответ.
Жуга закутался в одеяло, просунул пальцы за ошейник. Подвигал головой. Серое кольцо смыкалось на шее без замка и шва — гномы в совершенстве владели магией металлов. Скользкий, словно смазанный маслом, он почти не натирал кожу, но все равно постоянно давил то на горло, то на загривок, в зависимости от того, спереди или сзади была цепь. «У всех у них одни способы, — подумалось Жуге, — что у людей, что у дварагов…»
Миновала неделя с тех пор, как травник угодил в застенок. Браслет его забрали. Раз в день захаживал кто-нибудь из гномов, всякий раз — другой, приносил еду. Дверей здесь не было — цепь, тонкая, но прочная, держала лучше всяческих замков. Конец ее врастал в стену.
Часто заходил Бертольд — ему разрешали ходить везде, где хочет. Говорить с ним было особо не о чем. Иногда появлялся Рагнур. Вот и сейчас он сидел подле травника, задумчиво глядя куда-то вниз.
— Чего ты там увидел?
— У тебя в коленке серебро… Какой-то осколок застрял.
— Я знаю, — кивнул Жуга. — Наконечник от стрелы. Верней, кусок от наконечника. Если бы не он…
Двараг помедлил.
— Хочешь, я его достану?
У травника перехватило дыхание.
— А ты… можешь?
Рагнур фыркнул.
— Плевое дело! Какой же тангар с металлом не управится? Придется, правда, потерпеть, да и после у тебя нога не сразу заживет. Так тебе все равно спешить некуда. Так как? Вытаскивать, или нет?
— Тащи!
— Согни колено.
Некоторое время гном осматривал и щупал ногу травника, определяя положение осколка, затем вынул кресало и затеплил в плошке огонек. Полузакрыв глаза, долго молчал, держа над пламенем раскрытую ладонь. Повернулся к Жуге. Узловатые пальцы легли на колено, и травник стиснул зубы.
— Тяну, — предупредил Рагнур. — Идет… Идет…
— М-мм!..
— Не дергайся! Может, ногу придержать?
— Н-нет, не надо… Уй!..
— Терпи.
— Долго еще?
— Сейчас… — пробормотал Рагнур. — Сейчас…
