— Не знаю. — Теперь в голосе Джордана слышалось ледяное спокойствие. Он направился к выходу.
— Ты куда?
— Домой. На эту ночь с меня хватит.
Дрезденский Мясник нависал над Альбертом.
— Кто тебе дал эти сведения?
— Никто. Все говорили. А в чем дело?
— Это ловушка! — рявкнул Мясник. — Кто-то тебя пасет.
— Что?
— Сегодня ночью за моим окном следили, — жестко продолжил Мясник. — Правда, бедный парень, убегая от меня, свалился с крыши, так что я не смог порасспросить его, кто он и откуда. — Дрезденский Мясник заходил из угла в угол огромной герцогской спальни. — Ко мне вечером приходили только двое: твой посыльный и один джентльмен, чье имя тебе знать необязательно. Кто-то из двоих привел за собой «хвост». А теперь ты рассказываешь мне этот вздор, что у короля башка стала на место…
— Вздор? — выпучив глаза, воскликнул Альберт. — Почему вы так говорите? Да его величество уже десять лет то сходит с ума, то выздоравливает. Я думал, вам нужны важные новости из королевского двора.
— Да, есть небольшой шанс, что это правда, а «хвост» привел мой коллега, не твой курьер. Я пока не знаю. — Мясник помолчал с мрачным видом. — Но если окажется, что слух насчет короля — выдумка, значит, кто-то специально скормил тебе эту сказочку, чтобы добраться до меня. Я разберусь, можешь не сомневаться. А пока тебе следует получше выбирать тех, с кем ты общаешься, и… достать мой список, — с холодной усмешкой закончил он. — Потому что у меня кончается терпение, а у вас, мой распрекрасный герцог, — время.
Мара проснулась среди ночи и увидела мужской силуэт в кресле рядом с кроватью. Мужчина молча смотрел на нее.
— Джордан? — Отгоняя сон, она тряхнула головой и приподнялась на локте. — Что… что ты здесь делаешь?
— Спи, любовь моя, — прошептал он. — Мне просто захотелось увидеть твое лицо.
Голос Джордана звучал странно, но в темноте Мара не могла разглядеть его лица, однако она тотчас поняла: что-то с ним случилось.
— У тебя все в порядке? Я даже не слышала, как ты вошел.
— Я не хотел тебя будить. Прости. Надо было подождать до утра. Я сейчас уйду.
— Нет, не уходи. Я всегда тебе рада, в любое время. Иди ко мне. Ложись рядом. — Она подвинулась, но Джордан не сдвинулся с места. Мара разглядела легкую улыбку у него на лице. — И все-таки что ты здесь делаешь?
— Просто соскучился по тебе, — пробормотал он.
— Очень мило.
— Не следовало беспокоить тебя так поздно.
— Но я ведь не возражаю. — Она потянулась и перевернулась на спину. — Ты сегодня играл у «Уотьерса»?
— Да, вечером. Знаешь, ты такая красивая, когда спишь.
Глаза Мары привыкли к темноте спальни, и в свете звезд она наконец рассмотрела потерянное выражение на лице Джордана.
— Джордан, что случилось? Что-то плохое?
— О… Не хочу тебя волновать.
— Глупости! — Тревога наконец прогнала сон. Мара протянула руку, чтобы зажечь свечу, но Джордан поймал ее за запястье.
— Давай лучше посидим в темноте.
Она с беспокойством всматривалась в его лицо, но он прятал его в тени.
— Что случилось? — повторила Мара.
Джордан отпустил ее руку, она хотела погладить его по щеке, но он отстранился, а когда заговорил, голос его звучал мрачно:
— Ты помнишь солдат, которых я присылал сюда с сержантом Паркером?
— Конечно. А что с ними?
— Один из них сегодня ночью погиб. — Он помолчал, словно не веря собственным словам. — Мерсер. Он из моей команды.
На лице Мары отразился ужас.
— О, Джордан, — выдохнула она. — Мне так жаль. — Она не знала, что сказать. — Как это произошло?
Он покачал головой:
— Я не могу сообщить тебе подробности. Достаточно сказать, что он был хорошим человеком. Верным. Он не заслужил такой судьбы.
Мара сочувственно смотрела на Джордана. Она слышала в его голосе боль и гнев и понимала, что он винит себя.
Потом она вспомнила, как Джордан рассказывал ей, что эти люди иногда защищают иностранных политиков и королей. Должно быть, гибель Мерсера связана с чем-то подобным.
«А я думала, что он играет в карты с регентом».
В голове промелькнуло сомнение, но сейчас, когда Джордану было так тяжело, она не обратила на него внимания.
— У Мерсера была семья?
— Не знаю. Если была, то утром я должен буду с ними поговорить. — Джордан встал, шагнул к окну и прислонился к оконному косяку.
Мара выбралась из постели, одернула помявшуюся муслиновую рубашку и по холодному полу подошла к Джордану. Погладила его по спине, потом обняла сзади за узкую талию.
— Я могу хоть чем-нибудь помочь?
Джордан снова покачал головой:
— Мне не надо было тебе рассказывать. Уже скоро утро.
— Глупости. Ты правильно сделал, что пришел. Твое место здесь. Посмотри на меня, дорогой!
Джордан настороженно обернулся к ней. Мару потрясло потерянное выражение в его глазах. Она ласково погладила его по голове. Раньше она его таким не видела — холодным, закрытым.
Мара чувствовала его боль, ей хотелось пробиться к нему, ведь Джордан пришел к ней именно потому, что нуждался в утешении. Слегка подняв голову, она коснулась губами его губ в осторожном приглашении. Джордан не шелохнулся. Мара попробовала еще раз. Провела пальцами по V-образному вырезу его рубашки. И вдруг Джордан с каким-то яростным отчаянием бросился се целовать. Схватил ее голову и почти грубо впился в губы, затем резким броском сунул ей в рот язык, стал ритмично и властно повторять это движение. Эта темная, опасная страсть слегка напугала Мару, но ее возбуждение только усилилось.
Дрожащей рукой сдвинув с ее плеча сорочку, он хрипло приказал:
— Сними ее.
Мара отступила на шаг и стянула рубашку через голову. Теперь се наготу скрывали только пряди длинных волос. Мара взяла Джордана за руку и потянула в постель. Он покорился.
Стоя рядом с кроватью, она раздела его, снимая одну вещь за другой — сюртук, портупею, сапоги. Теперь оба были обнажены. Мару восхищало его могучее тело — высокий, стройный, мускулистый, он во всем был ее противоположностью. Ей не хотелось ложиться в постель. Она впервые видела его полностью обнаженным и сейчас с радостью узнавания разглядывала все то, что обычно скрывалось под элегантным костюмом лондонского денди. Этому скульптурному телу место на мраморном пьедестале, думала Мара, целуя его грудь и живот, касаясь рук, точеной талии, бедер. Она с восторгом наблюдала, как ее пылкий интерес еще больше возбуждает Джордана. Мощное свидетельство его жадного вожделения упиралось ей в живот и устремлялось вверх, к груди. Мара, встав на цыпочки, поцеловала Джордана в плечо. Потом
