— Я пытаюсь.
Глядя друг на друга, они снова прислушались и вскоре улыбнулись — из-за двери послышался слабый детский голосок:
— Мама?
Услышав это невинное, ласковое щебетание, Джордан ощутил, как в груди наконец разжалась пружина сегодняшних испытаний. Он тихонько засмеялся.
— Тебе лучше пойти и посмотреть, что с ним.
— А ты не обидишься?
— А если обижусь, ты не пойдешь? — Он снова засмеялся. — Иди. Я отлично знаю, что в этом мире вовсе не я один твой любимый мужчина.
— После него только ты, — промурлыкала Мара.
Джордан притянул ее и поцеловал, но Мара вскоре высвободилась и с виноватым видом спросила:
— Ты думаешь, он нас слышал?
— Но мы ведь не шумели. Боже, какая же ты красивая. — Он откинул длинные волосы Мары ей за спину. — Останься. Может быть, малыш снова заснет.
— Мама!
— Вот видишь! — воскликнула она.
— Думаешь, миссис Басби с ним не управится?
— Она ведь не мама. Мне лучше пойти и успокоить его, пока он не начал плакать. — И Мара выскочила из кровати.
— Думаю, тебе не побороть материнский инстинкт. — Джордан заложил руки за голову и откинулся на подушки, наблюдая, как Мара поспешно натягивает халат и завязывает пояс. — В любом случае мне надо идти.
Мара бросила на него встревоженный взгляд.
— Не смей уходить! Оставайся здесь. Не уходи. Я серьезно, Фальконридж. Иначе поссоримся.
— Хорошо, миледи, — отвечал Джордан с ленивой усмешкой.
Мара фыркнула.
— Ты ведь почти спишь. Останься до утра. Ты здесь дома.
— Я знаю. — Джордан улыбнулся.
В этот момент Мара чувствовала с ним такую близость, какой не испытывала никогда и ни с кем.
— Мама!
— Иду, иду.
Мара буквально летела по коридору, а в сердце разгоралась надежда, что в будущем году у Томаса появится братик или сестричка.
Когда Мара ушла, улыбка Джордана погасла.
Он чувствовал, что боготворит ее. В этот раз он пришел к ней в минуту слабости, и сейчас уже сомневался в мудрости такого поступка.
Его нынешнее задание оказалось опаснее, чем он думал, а это значило, что некоторое время им лучше не встречаться.
Смерть Мерсера не будет напрасной. Настало время решительных действий.
Сейчас, когда гнев утих и Джордан смог рассуждать трезво, он понял, что если Дрезденский Мясник действительно заметил, как Мерсер подглядывает в его окно, то он должен был прийти к заключению, что за Альби следят. Это, в свою очередь, угрожало жизни Альберта. Если Мясник решит, будто герцог ему больше не нужен, то без колебаний убьет его, дабы уничтожить связь.
Однако могло случиться и по-другому. Мясник мог подробно допросить Альберта, а ведь тот после случая в библиотеке уже начал подозревать Джордана. Существовала вероятность, что герцог назовет Мяснику его имя. Тогда у Джордана нет никакого права приближаться к Маре. С другой стороны, если Альберт поймет, что ему самому грозит опасность, то будет легче заставить его говорить.
С этого и следует начать. Но о чем он может и должен рассказать Маре? А что-то рассказать придется, чтобы она по своей воле держалась от него подальше и дала ему возможность действовать и закончить дело. Правду рассказывать нельзя — значит, надо что-то придумать, чтобы она не попала в беду.
Джордан вздохнул — предстоит новая разлука, и опять этого требует от него долг. После нынешней ночи он будет выглядеть настоящим мерзавцем, если вдруг отдалится от нее.
«Тебе следовало подумать об этом раньше».
Но когда Джордан сегодня пришел к ней, то был не в состоянии ни о чем думать, в тот момент она являлась его спасением. Он тянулся к ней от своей боли, и Мара приняла его. Поразительная женщина, единственная.
Да, выхода нет. Ему придется солгать. Это решено. Но он столько раз говорил ей полуправду, когда пытался скрыть свою принадлежность к ордену, что еще одна ложь ничего не изменит, однако при этой мысли у Джордана болезненно сжалось сердце. Эта мера необходима для ее безопасности!
Самые опытные лгуны, вроде него самого, знают, что лучше всего держаться как можно ближе к правде.
Глава 15
Неделя после свидания с Джорданом прошла ужасно! Мара была на балу, но не получила никакого удовольствия, хотя хозяева, выводя в свет свою дебютантку-дочь, не считались с расходами.
Джордана опять не было.
Она едва не отшатнулась, когда, обмахиваясь веером, к ней подплыла Дилайла и сразу задала очевидный вопрос:
— А где Фальконридж?
Мара, сдерживая раздражение, отхлебнула вина и ответила, лишь когда смогла изобразить полное равнодушие:
— Не знаю, не видела его целую неделю.
Дилайла от удивления оставила в покое веер.
— Почему же?
Мара натянуто улыбнулась:
— Полагаю, он занят.
— Занят? Что бы это значило? — возмущенно воскликнула ее подруга. — Вы поссорились?
— Нет-нет, — отмахнулась Мара. — Но знаешь, я вовсе не центр его вселенной.
— А должна бы! Как только я тебя увидела, то сразу поняла: что-то не так. Расскажи сейчас же, что случилось!
Мара недоуменно покачала головой:
— Я сама ничего не знаю. Честно говоря, я немного беспокоюсь о нем. В последний раз, когда мы виделись, он очень странно держался.
— И когда это было?
— Неделю назад.
— Целую неделю?
— Он явился ко мне в спальню прямо среди ночи, — шепотом призналась Мара. — Был очень расстроен. Что-то у него произошло. Я не могу об этом рассказывать, — быстро добавила она, прежде чем Дилайла успела задать вопрос. — Мы провели невероятную ночь, а на следующий день… — На нее нахлынули воспоминания.
Дилайла ждала продолжения, но Мара молчала. В памяти всплыли поразительные слова, которые Джордан сказал ей в то утро. Видит Бог, все эти дни она не прекращала вертеть их в голове.
