— Позволь спросить…
— Нет.
— Тогда позволь ответить. Ты думаешь, я не понимаю?..
— Ты понимаешь слишком много, Аслан. Мне не нравится это. И никогда не нравилось.
— Представь себе, Варнава, мне это самому не нравится… Но что поделаешь: я знаю.
— И что ты знаешь на сей раз?
— Ты намерен пригвоздиться к Ясеню, тем самым разрушив Шамбалу… Что молчишь, я ведь прав.
— …Ты прав. И не отговаривай меня.
— Не собираюсь. Более того, пойду с тобой.
— Как со мной? А остальные?
— Мы отделимся от них уже там, дальше войско поведет Зургай. Полководец я, вообще-то неважный…
— Ты поэтому предупредил Дыя о войсках, там, в Шамбале? Чтобы занимался ими, а мы прошли бы незаметно?
— Конечно. Он тварина умная, но всяко бывает…
— Ты тоже думаешь?..
— Да, это единственный реальный шанс. Наша атака смехотворна — слишком неравные силы. Кроме того, Кара все доложит Дыю.
— Я тоже подумал, что она здесь, чтобы шпионить.
— Я это знаю. Стукачка, и стукачка, подумаешь…
— А что ты знаешь еще?
— Все будет очень хорошо, друг. Или очень плохо… Не злись. Пойми, даже если бы я знал будущее — а я не говорю, что знаю — во Древе оно все равно вариабельно. Может случиться все, что может случиться…
— Умеешь ты успокоить, друг.
— Знал бы ты, как тяжело быть «богом из машины». Особенно, если им не являешься…
Вечером в юрте Аслана было оживленно. По кругу сидели гости, целый день прибывавшие из разных Ветвей. Было их всего шестеро, но за каждым стояла некая сила.
— Бывшие шамбалиты, — шепнул Аслан сидящему у хозяйского места Варнаве, — оппозиция Дыю. Давно их по всему Древу вычисляю.
На почетном месте справа от алтаря восседал тучный Продленный важного вида, в длинном синем халате с напуском на поясе, и, несмотря на тепло от очага, потертой собольей шубе, из-под которой торчала рукоять внушительного ханьского шоудао. Выдубленное ветрами узкоглазое лицо оставалось совершенно бесстрастным. Варнава обостренной интуицией ощутил великое могущество. При этом, как ни странно, — глубоко скрытое легкомыслие, страсть к проказам, словно мальчик-король играл в короля.
— Абай Зургай, — обратился к нему Аслан, — это абай Варнава, наш друг и союзник.
В ответ на поклон Варнавы человек встал и чинно обнял его за плечи, после чего неторопливо опустился обратно в лаковое кресло.
— Дый пользуется его именем, выдавая в Стволе за владыку Шамбалы, — снова зашептал Аслан, — а самого держал на коротком поводке. Но такого батыра долго не удержишь… Теперь не хочет носить настоящее имя, пока не восстановит честь.
Варнава понял, кто перед ним и взглянул на важного воина с любопытством.
Еще один сидел чуть подальше Зургая — молодой человек с бритой головой, аккуратными усиками и бородкой. Несколько родинок расположились на правой щеке причудливым узором. Глаза были чуть раскосы, но при этом он, несомненно, принадлежал к белой расе. Эти глаза… Лицо казалось бы вполне заурядным, холодным и чопорным, как у преуспевающего коммерсанта. Но глаза содержали нечто, придававшее ему мерцание потусторонней отрешенности. Чувствовалось — обращены они более не наружу, а внутрь владельца, непрестанно ищут там…а что ищут? Возможно, этого не знал и сам молодой человек.
— Николя, — первым представился он. — Художник.
Этого Варнава узнал сразу — встречал его Тень во многих Ветвях.
— Дый вспоминал о вас, — не удержался он.
Лицо художника исказилось гневом, который, впрочем, быстро стек, и оно вновь приняло прохладно- отрешенное выражение.
— Но он говорил, что вы Краткий.
Варнава посчитал, что неудачно начатый разговор лучше было все-таки продолжить.
— Я был продлен перед своим уходом из Ствола, — тихо отвечал тот. — Это сделал хан…абай Зургай. Он раскрыл мне глаза на Дыя, который является не Ригден-Джапо, как я долго верил, а всего лишь одним из демонических воплощений. Впрочем, я это подозревал и раньше…
Варнава не стал напоминать про камень, молча поклонился и повернулся к следующему гостю. То был монголоид вида ужасного. Слишком широкое бритое лицо, слишком расплющенный нос, слишком раскосые глаза, да еще нелепо светлые при столь темной коже короткие волосы — все вместе производило впечатление неслыханного уродства. Но вместе с тем и неслыханной силы. Его меховая остроконечная шапка была украшена золотой двусторонней булавой, похожей на гантель, и выглядело это не смешно, а зловеще — как и весь он. Поверх роскошного халата желтой парчи перекрещивались патронные ленты, на правом боку висел маузер в деревянном футляре. Короткие толстые пальцы непрестанно перебирали коралловые четки, словно жирный паук карабкался по бусинам.
— Палден, — коротко представил его Аслан.
Монгол бешено зыркнул на Варнаву, словно хотел взглядом вырвать из него душу. Варнава знал и этого, и не очень жаждал с ним общаться.
— Считает себя более достойным воплощением Владыки Шамбалы, чем Дый. Причем, думал так еще в Стволе… — с усмешкой прошептал Аслан, и тут же громко объявил следующего:
— Барон. Можно цин-ван.
— Без церемоний, господа, без церемоний. Просто Барон, — негромко отозвался
блеклой внешности худощавый мужчина с аккуратной бородкой и очень высоким лбом под зачесанными назад волосами. Глаза его сидели глубоко, так, что сложно было уловить выражение. Их выцветшая тевтонская голубизна в сочетании с темными волосами была странна. Производил он впечатление некоторой неаккуратности, даже неряшливости, словно явился сюда после тяжелого похода, не удосужившись привести себя в порядок. Но при этом в нем чувствовалось и нечто аристократическое, усиленное формой, генеральской, если Варнава правильно помнил. Казачья шашка в серебряном окладе тоже указывала на высокое звание. Разглядев черные буддийские свастики на погонах, Варнава сообразил, с кем имеет дело. Недоумение его возрастало.
— Верно служил Дыю, но тоже проявил собственные амбиции, потому тот пытался от него избавиться. Не вышло, Барон бежал в Ветви, теперь мстит бывшему патрону, — прокомментировал Аслан.
Следующий был в куда более старинных одеждах — долгополой куртке, богато расшитой золотыми бляшками, длинных штанах и мягких сапожках. Алым подбитая мантия застегивалась причудливой фибулой. Рядом лежал убор, похожий на фригийский колпак, предназначенный для удивительно вытянутой в затылке головы. Широкая борода, смуглое лицо с крупным носом, живые блестящие глаза. Лицо казалось одновременно нежным и гневным, добродушным и жестоким. Этот произвел на Варнаву более благоприятное впечатление, чем остальные.
— Ланс, — представил Аслан. — Так себя называет, хотя…
— Меня зовут Ланс, потому что в Ветвях я известен под этим именем, — проговорил
мужчина глубоким гулким голосом, поглаживая огромный гранат на «яблоке» двуручного меча в красных ножнах. — Настоящее имя теперь не имеет значения. Я должен освободить вождя своего и господина Артхура, воеводу Запада, обманом плененного Дыем и спящего ныне в стране Аблах, которую вы называете Шамбалой.
Варнава понимающе кивнул и оборотился к последнему сидящему, тоже монголоиду, но типа иного,
