свои цели, и, победи мы Дыя, тут же пришлось бы разбираться с ними. Со всеми, кроме Принца, пожалуй.
— Тот тоже знает?
— Да, ему я не мог не сказать.
— И что он?
— Пожал плечами и сказал, что я начитался классического фэнтези…
Варнава усмехнулся, но в голосе его стояла вязкая горечь:
— Они оба уже готовы для Кроны. Почему же тогда я?..
— Потому что ты, — сердито бросил Аслан. — Мы не вольны распоряжаться собой, что бы ни думали братья наши по Ордену. Уж ты-то должен это знать.
— Я знаю, — тихо ответил Варнава. — Просто мне очень тяжело. И знаешь… — он вновь замолчал, не решаясь признаться, но пересилил себя, — я боюсь…
— Если бы не боялся, я счел бы тебя демоном, — торжественно заверил Аслан. — Я и так удивляюсь, почему ты от страха не катаешься по земле с воплями. Я бы на твоем месте катался — от сознания, что умру, и смерть моя может стать смертью мира.
— Спасибо, что подбадриваешь, — с легкой усмешкой сказал Варнава, вставая. — Пошли-ка в курень.
— Ага, давно пора, — Аслан встал тоже. — А то я уже развел Николя с Бароном, который брякнул, что Колин младший братец его предал и хотел убить. Между нами, истинная правда, но Коля ему пощечину дал, даром, что трезвый совершенно. Мечи оба выхватили, еле успокоил. Барон с горя хорошо на грудь принял, теперь доказывает Палдену, что это он, Барон, был в Стволе настоящим воплощением гневного божества, а не Палден. Тот тоже трезвый, посмеивается только. Но кто ж знает, чем там обернуться может. Глаз да глаз за ними нужен, ребята — оторви да брось…
В душистой ночной степи царило торжественное безмолвие, лишь мерцали звезды, что-то нашептывая спящей земле, да со стороны куреня изредка доносилось ржание лошадей.
— Эх, — продолжал Аслан на ходу, — надоела мне эта жизнь древесная. Насколько я был счастлив в Стволе, сам того не ведая! Все бы сейчас отдал, лишь бы пошуршать осенью желтыми листьями перед сельским дворцом царей, не думая ни о каких шамбалах!..
— Аслан, — начал Варнава, — я знаю, ты мне ничего не скажешь, но все-таки, мог бы объяснить о себе хоть что-то.
— Оно тебе надо?.. Да я и сам многого не понимаю…
— Но что-то же понимаешь?
— Видишь ли, кажется, все, что с нами сейчас происходит, для меня — мэон…
— Не бывшее… — повторил Варнава. — Теперь я не понимаю.
— Вот видишь. Как я могу объяснить тебе, что с моей точки зрения мы с тобой совсем недавно расстались в той Ветви, где познакомились? Для тебя же с тех пор прошли эпохи…
— Ну, это как раз ясно, — возразил Варнава, — просто моя жизнь за этот отрезок вместила больше событий, чем твоя, соответственно, время шло быстрее. У нас ведь нет другого времени, кроме цепи событий, Струны Иувала…
— Хорошо, а как тебе известие, что все это, — Аслан обвел рукой окаем, — я еще должен буду пережить? Или что уже пережил то, что с нами будет?.. Однако это, помимо всего, еще и неправда, потому что случиться может, что угодно. Но алгоритм событий я знаю и следую ему. Это, пожалуй, все, что я в силах внятно объяснить. Все сложно. С другой стороны, все просто только в голове дурака…
— Вот ты, Варнава, — вновь заговорил он, — ты был уверен с самого начала, что действуешь по своей воле — продляешься, колобродишь в Ветвях, женишься… И тут узнаешь, что на самом деле тебя изначально вел один о-очень по-очтенный див, для своей пользы и удовольствия. Приятно тебе это было?
Варнава промолчал.
— Вот то-то же. А я узнал, что несусь по кругу во временной петле, и чем это закончится, никто не знает, хотя конец истории мне, казалось бы, стократно известен… О-очень неприятно, я тебя уверяю. Ничего, пережил и живу дальше. Во Древе много удивительного происходит и смысла нет кричать, когда оно нас настигнет: «Почему я?!». Можно только выбирать — пить из Чаши или нет. Уж это-то право у нас пока есть…
— Я не буду больше тебя расспрашивать, — тихо сказал Варнава.
— Расспрашивай, пожалуйста, только какой смысл? — Аслан пожал на ходу плечами.
— А я ведь и в Стволе был связан с этой историей, хотя понятия о том не имел, — продолжил он после недолгого молчания. — Вернее, подозревал, что не все со мной просто… Но ты же знаешь Ствол: пока выплывешь в этом потоке, обсохнешь, оглянешься — его уж покидать пора. Я ведь писал про Шамбалу — там, в Стволе…
— Да, я читал, — кивнул Варнава.
— Ага. Утверждал, что Шамбалы в том виде, в каком ее представлял там, например, наш Николя, не существует. И был прав — для Ствола. Но здесь же иная реальность.
— Дый пытается смешать реальность Ветвей с реальностью Ствола, — уточнил Варнава.
— Именно, — согласился Аслан, — на себе почувствовал. Однажды плыл по реке на лодке, гляжу — на берегу идол древний. Что-то такое быколицее, не разглядел толком. Ну, сработал инстинкт археолога, хотя был я тогда уже не археологом, а простым ссыльным… Неважно, причалил лодку, хотел этот антиквариат забрать, да в музей сдать. Ничего подобного — река взбурлила, ни с того, ни с сего, гром загремел с ясного неба. Испугался я, знаешь ли…
— Надо думать, — кивнул Варнава.
— Да, испугался, руки отдернул — все, как рукой сняло, ни тебе бурления, ни грома…
— И что это было?
— Дый со мной играл — истукан-то его был, Земледьявола. Почуял в Ветвях присутствие Продленного, и шуганул. Однако не просто так подобные вещи случаются. В той же ссылке, в геологической партии, разбил палатку в глухомани. Вечером концерт — трясет ее кто-то, шаги тяжелые… Выглянешь — нет никого. Дальше — больше: шел по тропе, налетело сзади что-то, схватило и под откос швырнуло. Два ребра сломал. Потом старики из местных говорят, мол, идиот ты: палатку поставил прямо на тропе, которой йети ходят…
— Из Шамбалы?
— А откуда еще?
— И ты помнишь, где тропа та? — остановившись, спокойно спросил Варнава.
— Надо будет, найду, — проворчал Аслан. — Пошли.
— Никуда вы не пойдете, — раздался рядом знакомый звонкий голос.
Из темноты вырвалась Гела. В новой одежде была совсем как маленькая степнячка. Чувствовалось, что склонялась-таки над конопляной жаровней, однако перевозбуждение ее вызвано было не эйфорией, а мучительной тревогой. То ли это была запоздалая реакция на все стрессы, которые обрушились за последнее время на бедную девушку, то ли побочный эффект гашиша, но Геле было по-настоящему плохо.
— Аслан, — в голосе постоянно прорывались слезы, — ко мне приставал этот урод Палден! Ланс за меня заступился, тот отстал. А тебя не было! — заявила она с претензией, — Да еще эта блядь раскрашенная ходит, будто купила тут все!..
— Палдену внушение сделаю, — заверил Аслан мягко. — А ты потерпи, завтра их всех уже не будет.
— Вот именно, что не будет! — закричала вдруг Гела, — И вас не будет! Вы идете на войну, вас там убьют! Аслан, Аслан, возьми меня с собой, я тут не выдержу! Батюшка, скажите вы ему!
— Гела, ты останешься здесь, — твердо произнес Варнава.
— Точно так, — подтвердил Аслан. — Или, если хочешь, можем вернуть тебя в твою Ветвь.
— И отправляй, козел! — закричала она, без перехода впадая в ярость. — Я там дралась наравне с мужиками, и они меня уважали! А вы идите на!..
— Скорее всего, твоей Ветви больше нет, — спокойно объяснил Аслан, — вряд ли она могла
