— А я не хочу разговаривать с тобой, когда ты в таком состоянии.
— Это ты виновата, что я в таком состоянии! Принцесса вступила в сень леса, окутанного ранними сумерками, посмотрела через плечо и увидела, что Дариус спешился и, видимо, старается взять себя в руки. Сердце ее сжалось, когда она увидела, что Дариус понуро повернулся к коню и привязал поводья к луке седла. По его медленным усталым движениям Серафина поняла, что он больше не сердится.
Подавив смешок, принцесса вновь повернула к чаще леса. Ее охватило возбуждение. Она хотела досадить Дариусу, подразнить за то, что он так злился. Серафима быстро огляделась, приметила небольшую купу молодых деревьев и с веселой бесшабашностью она тихо устремилась к ним.
Огорченный, раздосадованный, разобиженный, Дариус направился к лесу, на ходу стаскивая черные перчатки для верховой езды и легонько похлопывая ими по ладони. Он не знал, что делать.
С освещенного закатным солнцем луга Дариус вступил в сумрак леса.
— Ваше высочество?
Не видя и не слыша Серафины, он прошел шагов пятнадцать по широкой тропинке и оказался на маленькой полянке. Там, понурясь, остановился и тяжело вздохнул.
— Ваше высочество?.
Молчание.
— Понимаю, играете в старую игру. — Он огляделся. — Это не было забавно, даже когда вам было пять лет. Выходите. Сейчас же. Полная тишина. — Это приказ!
До него донесся серебристый смех дриады и треск ломающихся веток. Обернувшись на звук, Дариус кинулся в погоню.
Вскоре он добрался до редколесья и медленно обвел взглядом молодую поросль, но принцессы не увидел.
— Очень хорошо. Возможно, Серафина, я заслужил это, но вы ведь прекрасно знаете, что я за вас в ответе перед королем. И не стану терпеть ваши выходки, эти побеги без охраны. Вдруг вы мне понадобитесь? А если что-то случится?..
Что-то маленькое и круглое ударило его в затылок.
— Ох! — Дариус быстро повернулся и увидел, как желудь, которым она в него кинула, упал на опавшую листву.
Он насупился, потирая голову и вглядываясь в чащу, откуда прилетел этот снаряд.
— Ваше высочество, вы начинаете раздражать меня. Я не настроен шутить. Видите, уже темнеет. Скоро подадут ужин.
Ее приглушенный смех раздавался будто со всех сторон. Очарованный, Дариус покорно улыбнулся.
— Ах, Стрекозка, — пробормотал он. — Милая моя проказливая малышка.
У своих ног он заметил маленькую брошенную маргаритку и, закрыв глаза, прикоснулся к щеке нежными лепестками.
Волна отчаянного одиночества, горечи утраты нахлынула и сошла. Как это похоже на Серафину: заставить его включиться с ней в игру, когда он уже отказался от ее предложения! Прятки — любимая игра принцессы. А разве не играл сам Дариус постоянно в эту игру? Вечно прячась… Он почувствовал, что она наблюдает за ним. — Почему вы снова и снова прощаете меня? — тихо спросил Дариус, не зная, слышит ли его Серафина, не уверенный, что вынесет ее ответ. Цветок выскользнул из его пальцев. Дойдя до середины полянки, Дариус огляделся. — Ладно, — объявил он. — Ты имеешь право на меня сердиться. Я был сегодня утром груб. с тобой. Я велел тебе самой найти себе развлечение, а когда ты так и сделала, накричал на тебя. О чем очень сожалею. Теперь выйдешь ко мне? Из зарослей дикого винограда послышался смешок. Он лукаво улыбнулся и подкрался ближе, но Серафина, видимо, заметила его приближение, потому что когда Дариус с ликующим криком раздвинул ветви, ее там уже не было.
— Хм-хм. — Он вернулся на середину поляны и опять огляделся. — Может, ты примешь наконец мои извинения, если я скажу тебе, что предпринял некоторые шаги, желая помириться с тобой?
Дариус замолчал, уверенный, что теперь завладел ее вниманием. Где же прячется эта озорница?
— Не приедет сюда никакая дуэнья, чтобы тебе досаждать, — сообщил он.
Послышался шорох раздвигаемых веток. Оглянувшись, Дариус увидел сияющие среди листвы фиалковые глаза.
Издав восторженный вопль, он прыгнул туда. Серафина взвизгнула и, ломая ветки, помчалась, как лань, через лес Дариус кинулся за ней.
Дариус перепрыгнул через замшелое дерево в тот момент, когда принцесса скрылась за поворотом тропинки, но сквозь деревья Дариус видел ее летящую грациозную фигурку. Помчавшись еще быстрее, он нагнал и схватил Серафиму. Она извивалась в его руках, стараясь освободиться даже в тот миг, когда они вместе упали на траву. Тем все и кончилось: Серафина лежала под ним на спине, обдавая его лицо ароматным дыханием.
Дариус радостно улыбнулся:
— Поймал!
Она выпятила нижнюю губку, но глаза ее задорно сверкали из-под густых шелковистых ресниц.
Опершись на локти, Дариус выхватил маргаритку из волос Серафины и провел цветком ей по носу. Когда она отвернулась, он пощекотал маргариткой нежную шейку принцессы.
Она рассмеялась.
— Перестань чудовище!
— Я не слишком тяжел?
— Ты вот-вот раздавишь меня!
Чистой невинностью, чистой прелестью лучились ее фиалковые глаза. Они сияли не для геройского Анатоля, не для какого-то принца, а для него… ничтожного цыганского ублюдка. Вся игривость Дариуса тут же исчезла.
— Что такое? — робко прошептала она.
А вокруг них трещали цикады, и высоко в ветвях вздыхал над ними горный ветерок.
— Ты… — Голос его прервался, а рука затрепетала, как у юноши. Дариус прикоснулся к щеке Серафины, положил на нее ладонь… Он казался себе неловким, неуклюжим. Ее атласная щечка цвета сливок пылала нежным жаром. Прикосновение Дариуса было благоговейным, почтительным…
Растерянная, посмотрела она ему в глаза.
— Ты так прекрасна, — выдохнул он.
— О Дариус! — растроганно прошептала она и, нежно улыбнувшись ему, прильнула к его твердому и мощному телу. Обвив шею Дариуса руками, Серафина крепко притянула его к себе. — Спасибо!
Он молча наслаждался этим невинным объятием. Дариус был на небесах, его обволакивала ее несказанная прелесть. Он ощущал прижатые к нему сочные, крепкие груди, такие совершенные… Ему мучительно хотелось дотронуться до них.
Когда она посмотрела ему в лицо, глаза ее пообещали Дариусу рай. Все, что принадлежало Серафине, она отдавала ему безраздельно. Бог знает по какой причине, по какому ошибочному выбору, но она предпочла всем его, а он… один Бог знает, как же он ее хотел! Дариус трепетал от желания.
— Серафина, я был не совсем честен с тобой.
— Ш-ш, — выдохнула она. — Не надо ничего объяснять. Теперь ты со мной.
Она очень ласково коснулась пальцем кривого шрама в уголке его рта. Дариус вздрогнул, но не отпрянул, а продолжал неотрывно наблюдать за сменой выражений ее лица.
Внезапно Серафина выгнулась навстречу ему и поцеловала полумесяц шрама долгим томительным поцелуем.
Дариус подвел руки ей под спину и привлек к себе, погрузив пальцы в ее кудри. Она шептала его имя, покрывала поцелуями щеки и шею, гладила плечи, стараясь не потревожить рану.
Стремясь овладеть собой, Дариус закрыл глаза, но аромат ее кожи был слишком пленителен. Поняв, что проиграл битву, он приник поцелуем к ее шее.
Дариус услышал тихий стон Серафины. Она раскинулась на ковре из опавших листьев и запрокинула голову, отдавая себя ему. Он гладил ее волосы и целовал.
Он не сознавал, сколько это продолжалось. Сколько времени длились эти прикосновения и объятия. Они обменивались нежными поцелуями, как невинные дети, завороженные своим открытием. Нет, конечно,
