золотым и розовым с фиолетовыми проблесками… Вскоре эта красота сменится глубоким мраком.
Другого шанса у него не будет… Никогда!
Иди к ней!»
Встревоженный взор его скользнул вдоль далекой зубчатой стены леса…
«Как только мать пришлет сюда дуэний, вам не позволят даже приблизиться ко мне!»
Вспомнив эти слова принцессы, Дариус порывисто придвинул к себе лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу и с бьющимся сердцем торопливо написал:
Поспешно, словно боясь передумать, Дариус сложил письмо и запечатал воском.
Это был самый эгоистичный, самый лживый его поступок за всю жизнь. И самый необходимый ему.
Отодвинувшись от стола, он вышел в холл и громко кликнул Алека.
Юный лейтенант мигом прибежал на зов.
— Срочно доставить это послание его величеству.
— Будет исполнено, сэр.
— Выясни, что сможешь, об успехах Орсини в розыске. Возвращайся завтра по одной из тех дорог, которые мы наметили как запасной вариант.
— Есть, полковник.
Дариус повернулся, но вдруг неуверенно проговорил:
— Э-э, Алек?
— Да, сэр?
— Где сейчас ее высочество?
— Не знаю, сэр. Сейчас выясню.
— Ладно. Я буду в своей комнате. Дариус поднялся наверх.
Войдя в свою унылую, спартански обставленную спальню, он направился к массивному дубовому гардеробу. Открыв дверцу, достал длинный узкий футляр с ручкой. В нем лежало изящное дорогое ружье, из которого он собирался выстрелить в голову Наполеону.
Это было самое красивое из ружей, когда-либо ему принадлежавших, и самое точное.
Дариус пробежал кончиками пальцев по гладкому цевью красного дерева. Отполированный курок был сделан по голландскому чертежу. Ружье поражало на расстоянии ста пятидесяти ярдов и имело особое складное телескопическое устройство для увеличения точности наводки на цель. Он закрыл футляр: попрактикуется позже. Положив его на место, Дариус подошел к столику, где стоял кувшин для умывания. Ему хотелось освежиться. После нескольких часов работы за столом вода оживила его. Он умылся, почистил зубы, прыснул на щеки одеколоном и причесался, проделывая все это с усмешкой. Ему казалось нелепым такое потворство своему тщеславию. Он собирался повидаться с Серафиной.
Перегнувшись через перила площадки второго этажа. Дариус снова позвал Алека.
— Пока не нашел ее, сэр! — откликнулся адъютант.
— Что?! — Дариус нахмурился, еще ниже перегнувшись через перила.
— Ее высочество уже несколько часов никто не видел. Люди думали, что она с вами!
— Она не со мной! — Дариус похолодел от страха. — Значит, ее давно никто не видел?
— Да, сэр! Никто.
— Проклятие! Зачем тогда я держу здесь две дюжины людей для ее охраны? Неужели мне нужно все делать самому? Вы проверили ее комнаты?
— Да, сэр. Принцессы там нет.
— Но должна же она где-то быть! Я придушу ее, как только найду! — бормотал Дариус себе под нос, обыскивая дом. Не найдя Серафину, он отправился на конюшню.
Дариус молил Бога, чтобы она просто заблудилась, обследуя подземные ходы, которые он показывал ей утром. Увы, он отмел эту мысль, поскольку Серафина боялась летучих мышей. Но лучше уж предполагать такое, чем думать, что французам удалось похитить ее.
Один из солдат нашел служанку принцессы. Пия, заикаясь, пролепетала, что ее высочество намеревалась собирать лекарственные травы…
— Как посмела она покинуть дом без моего разрешения?! — разъярился Дариус.
Дрожащая Пия молчала.
Окружавшие Дариуса и служанку люди попятились, испугавшись ярости обычно невозмутимого полковника. А Дариус был действительно вне себя. Серафина не имела права покидать дом одна. Что, если он не найдет ее? Паника перехватила ему горло, дергаюшей болью отозвалась в раненом плече, которое Серафина так старательно зашила.
«Пять сотен чертовых акров! — подумал он, вскочив на огромного вороного жеребца. — Она может находиться где угодно». Дариус ударил пятками в бока своего Джихада и галопом поскакал по лугам на поиски.
Убаюканная шелестом высоких луговых трав, Серафина подремывала, любуясь медленно плывущими по небу облаками.
Легкий сон сморил девушку, но среди мирного покоя она слышала за холмами отдаленные раскаты грома. Серафина ощутила, как содрогнулась земля, словно от топота мощных копыт. Во сне принцесса увидела его таким, каким предстал он перед ней прошлой ночью в лабиринте. Гром преобразился в его голос, сердито окликающий ее.
Серафина вдруг поняла, что это не сон, и, тихо ахнув» приподнялась в траве.
Солнце уже садилось! Она утратила всякое представление о времени! Девушка растерянно оглядывала луга, когда в поле ее зрения на вершине соседнего холма появился Дариус на вороном андалузском жеребце. Он еще не заметил Серафину и, выкрикивая ее имя, нервно осматривал окрестности.
Потом Дариус пустил коня галопом, пересекая дальний край луга. Хвост Джихада струился по ветру, как черный дым. В лучах заходящего солнца сверкало оружие всадника. Взволнованная принцесса поднялась, не зная, окликнуть Дариуса или нет. Девушка догадалась, что он ищет ее, но вид этой дьявольской пары, коня и всадника, напугал Серафину. Если он повернет коня к ней, Джихад затопчет ее. — Серафина!
И тут она услышала в низком рокочущем голосе Дариуса нечто большее, чем гнев: страх и боль гнали его по холмам.
«Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь…» Это были строки из Песни песней, которая врезалась с давних пор в память принцессы. «Люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее — стрелы огненные; она — пламень весьма сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее». Дариус увидел ее.
Он приближался, и Серафина увидела, что Дариус разъярен.
Принцесса взирала, как надвигается на нее эта черная буря. Сердце шептало ей правду: его жжет внутренняя рана. Распаляя гнев. И только она может ему помочь. «Успокой его. Умиротвори. Утешь». В нескольких футах от нее Дариус натянул узду и, остановив коня, окинул принцессу жгучим взглядом. Черные волосы его разметались, лицо покраснело от гнева. Серафина смотрела на него ласково и сочувственно.
— Какого дьявола! О чем ты думала, убегая и не сказав никому ни слова? Я ищу тебя добрых полчаса!
— Я невредима, — мягко промолвила она.
— Откуда мне было это знать? Ты должна была взять с собой охрану!
— Успокойся, Дариус.
— Не говори мне «успокойся»!
Она пожала плечами и пошла прочь.
— Куда это ты? Пришпорив коня, Дариус последовал за ней.
— Я задал тебе вопрос!
