правы, ничего не понимают, ничего не знают, чего-то от тебя требуют постоянно, чего-то хотят, а я сама все лучше всех знаю, и только так правильно, как мне кажется. А раз столкнешься, два столкнешься, и тогда уже доходит, что они знают лучше, и видят лучше, и больше тебя понимают.
Тогда начинаешь прислушиваться, советоваться, доверять. С папой больше в профессиональной сфере, с мамой – в личных делах, как с женщиной. В детстве мама была строгая. Очень. Даже поколачивала меня. И ремнем, и прыгалками доставалось. И правильно делала, потому что я тупая была, учиться не хотела. Мама в меня вложила очень много: и спорт, и фигурное катание, и языки, и теннис.
Мама реально всю свою жизнь посвятила мне. И карьерой пожертвовала, и многими удовольствиями в жизни ради меня, и я очень-очень ей за это благодарна. Я только сейчас начинаю это осознавать, и то не до конца. Я когда злюсь и повышаю голос в споре с мамой, это только потому, что понимаю – она права. Причем то, в чем она права, я не могу никак признать. Мы же еще два Скорпиона. Жгучая смесь.
Полное понимание того, кем для меня стала Тома, конечно, придет тогда, когда у меня будет свой ребенок. Когда родители в спорах начинают перетягивать меня каждый на свою сторону, это просто катастрофа, потому что я не могу встать на сторону кого-то из них, я люблю обоих! В последнее время стараюсь, чтобы они без меня разбирались, но если папа совсем не прав, то я маму, конечно, защищаю.
Я вообще по жизни не боюсь ничего, ни высоты, ни глубины, ничего! Не говорю о страхе потерять близких. Но… Знаете, бывают такие дни, когда среди ежедневной суматохи вдруг не оказывается никаких дел и ты можешь позволить себе просто полежать на диване и посмотреть телевизор. И вот вчера воскресенье, за окном дождь, никаких дел вообще, лежу и смотрю по телевизору «Танцы со звездами» и ловлю себя на мысли, что, пока я тут диван пролеживаю, жизнь проходит мимо: шоу идет красивое, люди танцуют, что-то делают, чего-то добиваются.
У меня просто крыша поехала, честное слово. Бывают такие мысли. Есть какой-то страх одиночества и творческой невостребованности. Хотя на самом деле женщине проще, она всегда может самореализоваться в семье. Даст бог, будет со временем и семья, и дети будут, это понятно, но как творческому человеку хочется добиться признания. Пока ко мне больше относятся как к гадкому утенку, присматриваются и критикуют.
Это нормально для самого сложного периода в становлении артиста. Важно проявить себя, показать то, что я сама умею. Папа не выйдет на сцену и не станцует за меня в балете, это делаю именно я! Трудно все время доказывать, что ты сама чего-то стоишь. Спрос с меня больше, отношение заведомо предвзятое, поэтому нам, детям артистов, сложнее, чем обычным людям. Конечно, есть связи, с одной стороны, но на мнение публики они не влияют. Добиться хочется многого. Моя мечта – это сделать какой-то свой спектакль, сняться в кино, причем так, чтобы мои родные мной гордились.
Глава 5
Александр Достман
О Владимире Винокуре уже рассказано и написано такое количество различных историй! Они часто дублируются, и это только подтверждает тот факт, что они правдивы. Володя всеобщий любимчик, начиная от милиции и армии и заканчивая медперсоналом и телефонистками. Мы познакомились давно, когда я еще работал главным администратором цирка-шапито в системе Союзгосцирк.
Нас познакомил Ефим Александров, мой друг детства, который у него тогда работал. Когда возник вопрос у Владимира Натановича о необходимости найти администратора, Фима меня отрекомендовал и я приехал в Москву. Мы познакомились, и Володя дал добро. Я все бросил и вернулся в Москву уже на постоянное место жительства. А ведь по тем временам, не имея московской прописки, невозможно было даже устроиться на работу.
Я уволился из цирка, приехал, а когда понял, что сжег мосты и остается только идти вперед, то сам предложил работать первое время на общественных началах, бесплатно. Благо на тот момент у меня было на что жить, поскольку в цирке я очень хорошо зарабатывал. С июня по ноябрь я выполнял разного рода поручения даром. Спустя почти полгода, когда Винокур понял, что я чего-то стою, мы с ним пошли в горком партии, пробили временную прописку для меня, и я смог устроиться на работу в Росконцерте. Это была довольно тяжелая история.
Я благодарен, что Володя поверил в меня. Но и сам делал порой такое, что заставляло удивляться даже матерых администраторов Росконцерта. Знаменитая история о добыче белого габардина – первое мое задание.
Владимир Натанович отправился на гастроли дней на двадцать, потому что работали по тридцать- сорок концертов в месяц, а то и по шестьдесят, и соответственно уезжали надолго. Никакой связи не было, ни о каких мобильных телефонах и речь не шла. Перед отъездом Винокур поручил мне достать белый габардин, чтобы сшить коллективу костюмы для нового шоу. Это были времена тотального дефицита, ничего не было. Мне пришлось исследовать все помещения за ГУМом, где раньше сидело множество контор. Я нашел там одну легпромовскую контору, уговорил девушку дать разнарядку. Хотя мне как частному лицу такой разнарядки она дать не могла, и пришлось изобретать письмо от Росконцерта.
Я поехал к генеральному директору Росконцерта с просьбой дать мне соответствующее письмо. В приемной секретарь спрашивает меня:
– А вы кто?
Я просто не знал, что ответить. И в эту самую секунду раздался звонок, и по словам секретаря я понимаю, что звонит Владимир Натанович. Я выхватил трубку, объяснил ситуацию, и мне дали заветное письмо, с которым вместо требуемых тридцати метров габардина получил триста. В то время подобные разнарядки на небольшое количество товара не выдавали. В общем, этим белым габардином мы одели весь Росконцерт.
Что и говорить, приходилось выкручиваться, быть пронырой, что-то вечно доставать. Зато если удавалось что-то достать, то уже в таком количестве, что не только для Винокура, но и для Лещенко, и для Кобзона, и для всех остальных.
После этого я стал полноправным администратором и членом коллектива Владимира Винокура. Есть даже запись соответствующая в трудовой книжке. Дальше стал директором. Началась перестройка и вольная жизнь. При Советском Союзе было много плюсов, но были и совершенно драконовские методы распределения труда. И оплата ничтожная.
А тут свобода!!! Мы были вторыми, кто ушел из Росконцерта. Первой стала Алла Борисовна Пугачева с Театром песни. Вторыми ушли мы. Сделали фирму «ВиДос» – Винокур плюс Достман, а при ней создали Театр пародии Владимира Винокура.
Ярких моментов было много. Мотались по стране с гастролями. Говоря о стране, я имею в виду Советский Союз, потому что мы застали еще то время. Где нас только не носило! По таким городам, названий которых многие даже и не слышали никогда. Веселья было!!! А главное – любимая работа. Благо к тому времени уже могли неплохо зарабатывать, что давало возможность отлично проводить время. У нас был один из самых веселых коллективов.
После концертов традиционно собирались, вспоминали различные веселые истории. Помню, в Донецке был случай. Мы умели веселиться, и в то же время коллектив был очень дисциплинированный, потому что иначе трудно передвигаться. Когда в месяц переезжаешь по три-четыре раза, да еще с аппаратурой, с костюмами, с реквизитом, с чемоданами многочисленными! А если ночью? А если в пять утра? Вот мне и приходилось требовать четкой дисциплины, да и самому быть в тонусе.
И вот Донецк. Ранний отъезд. Автобус и легковушка для Винокура. Он, слава богу, человек без фанаберии, и я предложил ему поехать в автобусе вместе с коллективом, чтобы не держать дополнительно машину. Володя согласился. Сели в автобус, поехали, мест всем хватает. А у нас было заведено, что один из наших рабочих, выходя из гостиницы, заходил к Винокуру в номер, забирал его чемоданы, выносил и складывал в машину. Он пришел как всегда, забрал вещи, мы с Винокуром это видим, спускаемся, садимся спокойно в автобус и едем в аэропорт. Долго едем, уже приближаемся к аэропорту, и тут нас обгоняет таксист, останавливает и говорит:
