«разбором полетов». Что было хорошо, а что не очень, а чего лучше бы и вовсе не было. Она очень добра ко всем артистам, за исключением Винокура. Тут строгость непреклонная:
– У Вовы мне не нравится. Почему с этим номером? Это же повтор. И почему опять ничего не пел?
И тут на полном серьезе, в подробнейших деталях идет критика в адрес сына. Не просто так, в общих чертах – ни хрена! Каждую деталь обсудит со всех сторон, где такой жест, где другой, где сыграл не так.
Этот рассказ о том, как выступление Володи не нравится Анне Юльевне, я слышу очень часто. Похвалу в адрес сына практически невозможно получить. Ну что тут поделаешь, учительница! Относится к нему с большей требовательностью, чем ко всем остальным артистам, это очевидно. А все потому, что любит. Володьку не любить невозможно.
Глава 9
Ефим Александров
Личное знакомство произошло, если я не ошибаюсь, в 1986 году. Я еще был студентом ГИТИСа. Однажды к нам на курс пришел музыкант и сказал, что у Винокура проводится конкурс, нужен человек, который будет и играть, и петь. Дал телефон, и когда я пришел, то просто попал в другой мир!
Сидели авторы, которые задумывали какие-то новые программы. Задорнов, Измайлов, Семен Альтов. Вся та большая бригада лучших авторов эстрады. Они готовили новую программу. Конкурс, естественно, огромный. И тут я, студент.
Всех, кто прошел конкурсный отбор, и меня в том числе, взяли на испытательный срок чуть ли не на полгода. Профессор ГИТИСа удивлялся моему акценту, а Винокур просто заставлял меня вслух читать газеты, проговаривая каждое слово. Музыканты коллектива приняли очень хорошо, потом мы с ними организовали такую веселую группу. Короче, в коллектив влился без труда.
Я думаю, что о Винокуре нужна совсем другая книга, и она могла бы немного взбудоражить читателей, растормошить. Есть люди, которые в жизнь несут праздник. В любых обстоятельствах. Представьте: вечерний вокзал. Мокро, зябко, уныло. Дома все пьют чаи, а ты вынужден в такую погоду тащиться на вокзал и ехать на очередные гастроли. Но стоило только подойти к вагону и увидеть вездесущего Винокура, сразу менялось настроение. Резко. Становилось тепло, светло, весело.
И все время, пока я с ним работал, это было такое раздвоение: когда ты находишься рядом с Винокуром и когда ты находишься вдали от Винокура. Юмор, который у него в крови, и то счастье, которое ощущает каждый приближенный к нему, сложно передать словами. Но зритель, я думаю, чувствует все равно.
Нельзя не почувствовать то, какой он в жизни, как с ним легко и оптимистично. Он магнит. У нас с ним разница двенадцать лет. Тогда, когда мне было восемнадцать, а ему тридцать, это было заметно, а сейчас различия уже стерлись. Раньше я обращался к нему по имени-отчеству, потом перешел на такое украинско-казачье народное обращение Батька. А последние несколько лет уже просто Володя, после того как он однажды спросил:
– А почему ты меня Володей никогда не называешь?
Ответить было нечего, и вот с тех пор зову по имени. В нем сильное отцовское начало, я это на себе ощутил. А вот самое главное мое воспоминание: я тогда еще учился в ГИТИСе, восемьдесят шестой год, гастроли с коллективом Винокура. Огромные дворцы спорта забиты до отказа. В одном зале делали минимум по десять концертов. Спокойно, как на работу, ходишь на площадку. Это так профессионально, так сильно по обаянию и внутренней наполненности! Такого счастья уже больше в моей жизни не было. Я был единственным, кто вел гастрольную тетрадь. По семь месяцев гастролей в году, представляете? Больше полугода вне дома! Была масса хохм.
Володя человек очень щедрый, застольный. Во многих коллективах корифеи эстрады словно закрывались от своих коллективов, а он вообще никогда не мог закрыться. Все к Винокуру на ужин. Никогда я его во время застолий не видел невменяемым. Когда другие уже просто «умирали», Володя переходил на язык жестов. Это самая крайняя стадия!
Самое трогательное в нем – отношение к родителям. Такая глубокая привязанность и забота. Он постоянно звонил домой, со всех гастролей, из любой страны мира. И когда его спрашивали, сколько же можно звонить, он отвечал всегда так:
– Наступит время, и ты будешь готов заплатить любые деньги, лишь бы иметь возможность поговорить с родителями.
Среди артистов эта фраза стала крылатой.
Возвращаясь к восьмидесятым в очередной раз, хочу сказать, что окончательно семья Винокур покорила мое сердце после гастрольной поездки в Курск. Я же мальчик с периферии, и мне было тяжело понять, кто такой Винокур на самом деле.
При Советском Союзе Его Величество Артист – это просто божество. Это сейчас всех уравняла денежная единица, а тогда все воспринималось совсем иначе. Когда нас Володины родители пригласили после концерта на застолье, я вдруг увидел маленького Володю. Дома, в семье, с мамой и папой. И эту маленькую его комнатку, царящую в доме атмосферу. Только что я видел, как огромный зал стоя ему, со всех сторон заслуженному, аплодировал, а тут, в родительском доме, вижу маленького мальчика. Такого же, как все другие. Родители всегда играли в жизни Володи ведущую роль.
Ходит такая история, что в один из своих приездов в Курск, после бурной встречи со всем городским начальством, поздно ночью Володя приехал домой и лег отмокать в ванну. Тут открывается дверь, на пороге ванной комнаты вырастает отец, Натан Львович, показывает маме, Анне Юльевне, на отмокающего Володю, который на тот момент без пяти минут народный артист, и произносит:
– Смотри, мать! Толку не будет!
Гастроли у человека расписаны на пять лет вперед, а для папы все равно «толку не будет».
При Володе я занялся режиссурой, начал свой проект «Песни еврейского местечка». Все это благодаря Винокуру. С его легкой руки на гастролях в Австралии мы сделали одну хохму с еврейскими песнями. Прошло с бешеным успехом, и Володя сказал мне:
– Давай-ка, сделай еще отделение.
И мы сделали прямо там. Можете себе представить величину души артиста, когда он отдает мне целое отделение в выездном концерте! С какого, как говорится, перепугу сам Винокур режет свои номера, чтобы дать мне больше места в концерте? Вот такой широкий человек. Это его любовь к ближнему, она никаких границ не имеет.
В Крыму, мы там выступали и отдыхали, Винокур всех собирал вечером в своем номере. Там были настоящие звезды, и среди них Галина Волчек, которая сказала такую фразу:
– Володя, ты из тех редких артистов, которые могут рядом с собой не только растить таланты, но и давать им дорогу в жизнь.
И ведь это же на самом деле так. Я, например, просто поверить не мог своему счастью, когда целое отделение получил. А потом у нас с ним был спектакль на двоих, он дал мне возможность попробовать себя в режиссуре.
Володя не учит специально, у него можно только научиться. Был случай один с известным достаточно режиссером, не стану называть с кем. Когда нас – коллектив Винокура – пригласили в очередной раз в Австралию, мы делали специально новую программу. И вот наш режиссер теряет голос. Время идет, до выпуска новой программы остается три недели.
И Володя возлагает на меня режиссерские обязанности. Доверяет! Дает очень много творческой свободы. Делаем прекрасный украинский номер, целые жанровые наборы. И в разгар работы я сижу на репетиции и убеждаю артистку, как что нужно сделать. Она упорно не соглашалась со мной и вдруг говорит:
– Да кто ты такой?
– Я режиссер.
