Поймав леденящий взгляд бледно-голубых глаз, Ролло побледнел. Ему совершенно определенно намекнули переменить тему разговора.
— Где вы научились говорить по-немецки? — неловко спросил он.
— В Вестфалии. Мне поручили некоторое время охранять короля Жерома.
— А, маленького братца Наполеона, да? Барду кивнул.
— Месье Грин, вы знаете некоего лорда Люсьена Найта?
Ролло не знал, что побудило его солгать, но когда его внутреннее чутье подсказывало ему что-то сделать, он так и поступал. Он покачал головой.
— Слышал о нем, но не знаком. Почему вы спрашиваете?
Барду молча посмотрел на него, в свете проносившихся мимо уличных фонарей лицо его выглядело отталкивающим. Последовала еще одна неловкая пауза. Ролло прочистил горло, усвоив, что ему не стоит задавать слишком много вопросов. Ему это не понравилось. Он заставил себя сконцентрироваться.
— Мистер Барду, когда вы ознакомите меня с вашими планами?
Барду обдумывал его вопрос, глядя в окно, в то время как они проезжали Вестминстерское аббатство.
— Пятнадцать лет службы, — прошептал он, — и вот я не могу вернуться домой. Меня там осудят и казнят. Я не сделал ничего плохого, я служил своей стране. Вы знаете, что это такое, мистер Грин? Поражение — очень горькая чаша. Эти гордые, надменные англичане сами должны испробовать, какова она на вкус.
— Э-э! Да…
«Аккуратно вывернулся», — подумал Грин. Он, Ролло, не питает к англичанам никаких недобрых чувств. Он находится в Лондоне два года, и хотя он патриот и, как всякий американец, возмущен блокадой и сожжением Вашингтона, но вопреки самому себе полюбил англичан. В конце концов, его предки были трудолюбивыми корнуэльцами. Ему нравилась их пища, их женщины, их эль.
Барду сделал еще глоток.
Первым вашим поручением будет отыскать для меня производителя взрывчатки. Скажете, что вы инженер, которому нужно разрушить ветхий мост прежде, чем строить новый. Вы поместите заказ на селитру. Я скажу вам, какое количество потребуется, когда увижу цели собственными глазами.
— О, вы уже наметили цели? — удивленно спросил Ролло. — И каковы же они?
Барду промолчал и только холодно улыбнулся.
Глава 7
Элис уже проснулась, оделась, и ей не терпелось начать день, когда пришла горничная, точно по расписанию, но вместо того, чтобы принести ей поднос с завтраком, пухлая служанка передала сообщение о том, что его милость приказали больше ничего не подавать мисс в ее комнату. «А, Люсьен решил выманить меня отсюда голодом», — подумала Элис, тихо рассмеявшись. Ей не терпелось увидеть, как он будет потрясен ее благожелательностью.
Они спустились в холл, где горничная передала ее в руки ливрейного швейцара, стоявшего у двери.
— Я отведу вас к его милости, мисс. — Слуга поклонился Элис и открыл входную дверь. — Сюда.
— Он не в доме?
— Его милость каждое утро тренируется в своей студии, — вежливо сказал слуга. — Подать вам накидку?
— А далеко ли идти?
— Нет, мисс.
— Тогда идемте.
Он кивнул и вывел ее из дома. Утро было яркое, прохладное и многообещающее. Элис потерла уши, а когда заговорила, изо рта у нее вылетел парок.
— А что это за студия?
— Спортивная студия, мисс. Милорд там упражняется в фехтовании, а также в боксе.
— В боксе! Боже мой, мне это неприлично — идти туда! — Молодая леди не может войти в храм мужской силы. Сегодня воскресное утро, и ей следует пойти в церковь, а не в частную спортивную студию, где холостой мужчина занимается боксом!
Лакей бросил на нее угрюмый сочувственный взгляд.
— Тем не менее, мисс, он приказал подать вам завтрак именно туда.
Действительно, Люсьен еще раз бросил ей перчатку, пытаясь выманить ее на свободу кусочком сыра, как мышку, каковой она и была на самом деле. Элис пожала плечами, разозлившись на себя, потому что не могла не признать, что ей любопытно увидеть то, что остальные молодые леди никогда не увидят даже мельком, и последовала за лакеем без дальнейших замечаний. Он провел ее через усыпанный гравием двор по подъездной аллее, шедшей вокруг дома. Садовники уже вовсю трудились, подстригая фигурные кусты, украшавшие дом, и обрезая плющ, который карабкался по кирпичным стенам. Они прикоснулись кончиками пальцев к своим шляпам, увидев Элис, которая шла за лакеем от дома вниз по аллее, извивавшейся среди зеленых лугов с пасущимися на них лошадьми и по полям с убранной люцерной, где, точно крепости, стояли золотые скирды. Дальше, за полями на краю леса, под солнцем возвышались деревья во всем своем осеннем великолепии.
Элис поспешала за лакеем. Ветерок донес до нее резкий запах конюшни, и ее нетерпение усилилось, когда они подошли к внушительного вида зданию, выстроенному из того же красного кирпича, что и дом, крышу украшал маленький изящный купол. Несколько холеных лошадей Люсьена высунули свои тонкие морды из вырезанных в стенах окон, словно желая взглянуть, что сегодня делается на свете. Жуя сено, они смотрели на проходившую мимо Элис с комическим выражением дружелюбного любопытства.
Они подошли к выгулу и увидели конюха, который гонял на корде великолепного черного жеребца. Девушка остановилась, чтобы полюбоваться этим царственным животным. Поигрывая бархатистыми мышцами, вороной словно плыл, так замедленно-ровны были его движения. Восхищенная его благородным величием, Элис нехотя отошла от выгула, огражденного белой изгородью, и пошла за лакеем к другому квадратному зданию средних размеров, с высокими окнами. Не успел еще слуга открыть дверь в студию Люсьена, как Элис услышала яростный металлический звон шпаг.
Мужской голос с иностранным акцентом издавал регулярные резкие возгласы, подчеркивая утреннюю тишину. Элис заколебалась, но когда она заглянула в дверь, ее взгляд тотчас же упал на стол, уставленный сладостями и сверкающим чайным серебром. Ах какой соблазн! Чувство приличия молило ее не входить, но она твердо решила преодолеть свою робость, которую люди вроде Кейро принимали за девственную добродетель. Люсьен был первым, кто разобрался в ней.
Собравшись с духом, Элис вошла в студию, напустив на себя беспечный вид, словно посетила лавку модистки.
Смуглый мастер фехтования и пятеро аристократических повес, тренировавшихся вместе с Люсьеном, едва взглянули в ее сторону, словно их заранее предупредили, что на нее не следует обращать внимания. И спокойную сосредоточенность Люсьена ее появление тоже не нарушило. Она мельком увидела его лицо и заметила, как неистово сверкают его глаза, а на шпаге отражается утреннее солнце.
Стараясь никому не мешать, Элис медленно обошла студию по периметру и оказалась у стола, где ее ждал завтрак. Слуга придвинул для нее стул к столу, пока она наливала себе чашку чаю из чайника в виде урны с краном. Она изо всех сил старалась казаться хладнокровной, словно в животе у нее не урчало от голода. Если бы только она могла управлять своим румянцем! Положив в чай немного сахара, Элис усилием воли уняла дрожь в руке, взяла чашку с блюдцем и повернулась с любезным видом, чтобы посмотреть на джентльменов; но, увидев Люсьена, она тут же опустилась на деревянный стул, потому что у нее ослабели колени.
Если в таком темпе он тренируется, ей не хотелось бы увидеть, как он сражается всерьез. Смуглый испанский мастер фехтования стоял в стороне, отдавая указания и короткие приказы. Угловатое лицо Люсьена застыло в смертоносной сосредоточенности, в то время как тело его мастерски и с изящным неистовством вытанцовывало круговую защиту, выкладываясь до предела. Пятеро молодых людей, тренировавшихся вместе с ним, были расставлены на равных расстояниях по внешнему кругу. Люсьен держал каждого в состоянии обороны, вступая в сражение с каждым, петляя взад и вперед между
