— Нет, только плечом, — сказала Элис; губы у нее дрожали. Она принялась массировать свое левое плечо.
— Дайте мне посмотреть, нет ли перелома, — коротко приказал Люсьен.
Она вскрикнула, когда он сосредоточенно ощупал пальцами плечевой сустав и ключицу до основания шеи. По его жесткому лицу текли струи дождя, дыхание вырывалось легким облачком пара. Элис смотрела на него, совершенно несчастная. Она казалась себе полной дурой, покрытой грязью с головы до пят.
Его стиснутые губы смягчились.
— Где еще болит?
— Колено.
Она была настолько потрясена, что даже не возражала, когда он поднял ей юбки выше колен. Элис посмотрела на него испуганно, увидев на колене кровь, проступившую сквозь белый чулок.
— Вы можете им подвигать?
Она осторожно согнула колено несколько раз. — Вы, похоже, просто очень сильно ударились. — Люсьен встретился с ней взглядом и увидел в ее глазах слезы. Лицо его мгновенно смягчилось. — Милая, — прошептал он, обнимая ее, — тише, не нужно плакать. — Люсьен прижимал Элис к себе, укрывая от дождя и бури, и она чувствовала, как у него бьется сердце. — Господи, как вы меня напугали! — Отодвинувшись, он вынул из жилета промокший носовой платок и стер грязные полосы с ее лица. Элис почувствовала, что рука у него слегка дрожит. — Обхватите меня, — потребовал он.
Поскольку голос его звучал резко и он избегал ее взгляда, Элис решила, что ему противно или он разозлился из-за ее неловкости, но она была слишком огорчена, чтобы спрашивать. Девушка подчинилась без возражений. Он взял ее на руки и поднялся. С решительным видом Люсьен некоторое время рассматривал подъем, а потом начал уверенными шагами подниматься вверх с Элис на руках. Поначалу она волновалась, хотя вряд ли сумела бы самостоятельно взобраться на гору с таким разбитым коленом, но вскоре Элис поняла, что она в хороших руках. Девушка удивленно смотрела, как земля быстро проносится мимо. Люсьен наклонил голову навстречу дождю, и Элис чувствовала, как напряженно работает гибкая мощь его мускулистого тела.
Она смотрела на Люсьена с благодарным восторгом. Щеки у него горели от холода, черные волосы намокли. На вершине горы он на мгновение остановился, перевел дух, потом прищурил глаза от дождя и энергично зашагал дальше. Она обвила его руками за шею, положила голову на его широкое плечо и с каждым ударом грома прижималась к нему все теснее. Наконец они добрались до обзорной площадки на горе. Когда он пошел к ней, Элис нахмурилась.
— Люсьен, право же, мне не хочется сейчас любоваться видами.
— Тихо, не волнуйтесь.
Дождь, хлеставший прямо в лицо с горы, раздражал ее. Элис знала, что мокрый известняк, по которому ступал Люсьен, направляясь к карнизу, очень скользкий. Не успела она спросить, что он собирается делать, как Люсьен начал спускаться вниз по ненадежной тропке, которая вилась вокруг выступающей части горы. Раньше она этой тропы не замечала, наклон был почти отвесным. Глаза ее широко раскрылись, и она крепко обхватила Люсьена за шею, потому что прямо под ними был обрыв в долину. Элис заглянула за край обрыва, испугавшись до головокружения, но при этом рассмотрела, что под выступающей частью горы примостилась площадка, к которой, очевидно, они и направлялись. Да, это укрытие, но если он поскользнется, если сделает хотя бы один неверный шаг, они оба погибнут. В одиночку Люсьен, пожалуй, и удержался, но с Элис на руках ему это не удастся.
Люсьена, кажется, это не тревожило. Элис два-три раза успела затаить дыхание в самые страшные мгновения, пока он не вышел на площадку.
Оказавшись в безопасном месте, Люсьен осторожно поставил ее на ноги. Элис сердито глянула на него, до того напуганная их схваткой со смертью, что у нее не осталось сил бранить его.
— Смотрите, — сказал он, указывая на что-то у нее за спиной. Его глаза сияли с перепачканного грязью лица.
Элис обернулась и увидела, что площадка расположена перед входом в пещеру. Выступ скалы нависал над входом, как крыша.
— Пещера связана с Ревелл-Кортом через Грот, — пояснил Люсьен, тяжело дыша. — Там темно как в могиле, но видит Бог, мы по крайней мере будем защищены от стихий. Как ваше плечо?
— Ноет.
Он нахмурился, потом вошел в пещеру и зажег хранившийся там фонарь. Одной рукой Люсьен поднял фонарь, а другую протянул девушке.
— Вы сможете идти?
— Смогу, колено не очень болит.
— Если понадобится, обопритесь на меня. Нам придется идти еще примерно двадцать минут.
— Как здесь темно, — прошептала Элис, взяв его под руку и вглядываясь в пустой коридор в известняке. Тусклого света фонаря едва хватало, чтобы осветить дорогу на шаг вперед.
— Не бойтесь, — шепнул он, потом снял с себя плащ и укутал в него Элис.
— Люсьен, плащ нужен вам, — запротестовала она. — Вы простудитесь и умрете.
— Тихо, у вас зубы стучат. Пошли, держитесь рядом со мной.
Она подчинилась, наслаждаясь теплом его тела, которое все еще хранил тяжелый шерстяной плащ.
— Смотрите, куда ступаете, — сказал Люсьен и поднял фонарь повыше.
Они исчезли в отверстии, словно пещера поглотила их. Им пришлось пробираться вперед по сырому скользкому тоннелю. Услышав, что кто-то бьет крыльями наверху, Элис прижалась к Люсьену. Нечего было и спрашивать, что это за существа.
— Какая у вас любимая песня? — бодро спросил он, почувствовав ее смятение.
— Я не знаю. А что?
— Ну, насколько мне известно, каждая молодая благовоспитанная леди должна иметь в своем репертуаре по крайней мере одну хорошую песню, чтобы демонстрировать свои музыкальные таланты на званых обедах. Я уверен, что вы проходили через это испытание, мисс Монтегю.
Элис через силу улыбнулась.
— Уверяю вас, когда заходит речь о подобном развлечении гостей, я убегаю из гостиной.
— Не можете же вы быть хуже меня! Я полностью лишен музыкального слуха.
— В это я не верю!
— Ладно — я солгал, — признался Люсьен с проказливой улыбкой. — А вы действительно не любите петь?
— Я ничего не имею против пения или музыки, я протестую против публичного унижения.
Он рассмеялся, и она улыбнулась в ответ. Смех его отозвался от давящих стен пещеры и раскатился по темному коридору впереди них веселым эхом.
— Или унижения от отсутствия публики, — добавила она с досадой. — Вроде того как Джек и Джилл скатились с горы.
Люсьен фыркнул и обнял ее за плечи.
— Ну-ну, бедняжка, — пробормотал он, ласково поглаживая ее, — я очень рад, что с вами не случилось ничего серьезного. Спойте-ка мне песенку, чтобы скоротать время.
— Совершенно исключено, одного унижения перед вами вполне достаточно. Люсьен, как вы думаете, сколько летучих мышей живет в этой пещере? Сотни? — Она с трудом сглотнула, когда что-то черное и пищащее пролетело прямо у них над головами. — Тысячи?
Но он не ответил, а тихонько запел. Голос у него был низкий и густой, как теплый шоколад. То была самая приятная песенка, которую Элис когда-либо слышала, с задумчивой мелодией и стихами о том, как рыцарь-трубадур возвращается из крестового похода к своей возлюбленной даме. Элис слушала, очарованная, и вскоре совсем забыла о темноте и нетопырях, о пронизывающем до костей холоде, даже о своем ноющем плече. Люсьен пропел последние слова, и нежная мелодия тихим эхом отразилась от стен тоннеля. Спустя мгновение он искоса бросил на нее взгляд, полный мальчишеской неуверенности, но когда он прочел в ее глазах обожание, то не смог скрыть своей радости. Она сжала его руку.
— Спойте еще.
