Порецкий ждал от него действий. Готовился к судебному процессу, которым Полина постоянно пугала Марьяшу, наверняка собирал компромат на Орлова. Уж если он в два счета раскусил Гуляева, то сможет и кое-что неблаговидное из юридической практики Орлова раскопать. А раскопать есть что… Тогда прощай, доброе имя. Пресса будет рада такому подарку.
Анри он тоже не звонил. Просто не знал, что сказать старому другу. За время отсутствия Орлова никто его не потревожит, пусть себе живет спокойно. А вот когда он, отдохнувший, приедет с курорта, они с Анри вдоволь наговорятся. И повоюют. Хотя болезнь странным образом повлияла на Орлова — первоначальное его желание биться насмерть за «Пристанище Мавра» поутихло. Не иначе знаменитая минеральная вода обладала не только общеукрепляющим действием, но и понижающим агрессию.
Он даже стал подумывать, а не бросить ли всю эту возню с порошинским наследством да не прикупить ли небольшой домишко? Можно даже в пригороде Клермон-Феррана, недалеко от курорта. Как здесь спокойно, мило, хотя, наверное, летом народу набирается много. Ну, до лета еще дожить надо… Можно и подальше от города усадьбу купить или ферму, здесь сохранились строения XII-ХIII веков. Будет не хуже, чем в «Пристанище Мавра». Орлов долгими часами прохаживаясь по окрестностям Руайя, удивлялся сам себе — за столько лет жизни во Франции ни разу не побывал в исторической области Овернь, где так красиво!
Алексей Алексеевич ждал приезда Лорана, который все не возвращался. Мысль о том, что у него лейкоз, уже прочно поселилась в голове у адвоката, он даже успел к ней привыкнуть. От лейкоза в одночасье не умирают, поэтому в запасе у него есть несколько месяцев, а может быть и нет. Хоть Лоран так категорично не высказывался, Орлов узнал все о своем диагнозе. А перед тем, как уйти в мир иной, у него оставалось еще много незаконченных дел.
Он за время своего отсутствия даже и представить себе не мог, как страдал от одиночества Анри. После отъезда Фабио он пытался связаться с Орловым, но тот как сквозь землю провалился. Анри уже не знал, что и думать. Фабио раз в неделю обязательно присылал ему письмо, но обратного адреса не указывал. А совсем недавно какой-то иностранец, судя по голосу, японец или китаец, довольно сносно говорящий по- французски, назначил ему встречу и очень просил прийти, так как дело касалось Фабио. Анри готов был немедленно броситься и поехать туда, куда он велит, но тот взял тайм-аут до конца недели. Встреча должна состояться завтра, и ранним утром он планировал выехать в Париж.
Приезд Лорана ничем хорошим не порадовал. Как раз напротив. Церемониться с Орловым он перестал. К тому же просто «добил» его сообщением о том, что Фабио ушел из дома. Анри не стал объяснять Лорану, куда и с кем уехал сын, просто поставил его в известность, что лаборатории больше нет, и Фабио теперь живет в другом месте, и ни о каком совместном «бизнесе» больше и речи быть не может. Этого сообщения было достаточно, чтобы Лоран резко изменил свое отношение к болезни Орлова. Поэтому он так долго не появлялся — без Фабио с его «товаром» Орлов стал малоинтересен расчетливому Лорану.
Новость о поступке Фабио расстроила старика. Едва отделавшись от Лорана, он бросился к телефону. Трубку взяла Эмилия, сказала, что Анри утром выехал в Париж на какую-то важную встречу, касающуюся Фабио. И долго, очень долго плакалась в трубку на жизнь, корила Алексея Алексеевича за то, что в тяжкие для Анри дни он вдруг исчез… А мобильного телефона Анри так и не собрался купить.
Сянчжи уже начал нервничать — Анри опаздывал почти на полчаса. Китаец забеспокоился — неужели не придет? В руках он держал толстую пачку фотографий Фабио — на фоне заснеженных гор, в бассейне, на тренажерах. На всех снимках — счастливый, улыбающийся парнишка. Привез он и письмо от него, в котором Фабио уговаривал отца отпустить его вместе с Сянчжи в Китай.
Взъерошенный Анри показался в дверях кафе с опозданием почти на час. Сразу увидел Сянчжи, сидевшего почти у самого входа, и бросился к нему…
Разговор их был долгим. Одного взгляда на маленького седого мужчину, невероятно худого и осунувшегося, было достаточно, чтобы определить, как тяжело ему было все это время. Сянчжи про себя последними словами ругал и Отто, и Фабио, которые так глупо и опрометчиво устроили этот побег. Анри, несмотря на некую тщедушность и маленький рост, производил впечатление физически здорового мужчины. Но вот его душевное состояние оставляло желать лучшего.
Так сложилось, что за всю жизнь Анри ни разу не общался с представителями желтой расы. Ну не было у него знакомых китайцев. Но сдержанный, культурный и очень воспитанный мужчина с узкими глазами и удивительно приятной улыбкой ему очень понравился. А может быть, он просто был рад встрече с любым человеком, да хоть с самим чертом, который бы что-то знал о его сыне.
Фотоснимки улыбающегося Фабио сделали свое дело — Анри размяк, заулыбался и буквально замучил Сянчжи расспросами о сыне. Когда Сянчжи перешел к самому главному — к тому, что официальная медицина не может помочь парню, который очень хочет ходить, Анри помрачнел. Но Сянчжи не дал ему времени окончательно расстроиться, напротив, тут же стал говорить о том, что в Китае и не таких больных ставят на ноги. Только это не совсем медицинские методы, скорее, совсем не медицинские…
Фабио готов к поездке в Китай, требуется только разрешение от Анри. О деньгах беспокоиться не надо, Отто все расходы берет на себя.
Анри не стал упираться — если Фабио решил ехать в Китай, пусть едет, а он пока постарается купить домик и переехать туда из «Пристанища Мавра».
После долгого отсутствия Орлова Анри уже принял для себя самое важное решение — не вступать в борьбу за имение графа Порошина. Пусть мать и дочь разбираются без него. У него теперь другая задача — обустроить дом в каком-нибудь другом месте, чтобы абсолютно здоровому Фабио было куда возвращаться из далекого Китая. На том они с Сянчжи и расстались.
Полина ничего не стала рассказывать Абду о встрече с Симоном. Она просто завела разговор о том, что неплохо бы куда-нибудь съездить, проветриться. Можно даже в Африку. Сейчас, когда в Париже стоит такая гадкая погода — то дождь, то снег, в Сусе, наверное, очень тепло и уютно.
— Ты бы мог начать новый цикл, Абду, а то совсем разучишься держать кисть в руках.
Абду посмотрел на нее, слегка усмехаясь:
— Неужели ты думаешь, что я сейчас способен на что-то? После этих дрязг с твоими родственничками, с твоей полоумной дочерью, когда я вынужден бегать и решать твои проблемы, — он делал сильный упор на слово «твои», — я уже не в состоянии творить. Мне уже не до того.
Выражение его лица из улыбчиво-снисходительного преобразилось на глазах. Теперь он разошелся не на шутку:
— Что ты можешь без меня, а? Ты ведь скоро и шага без моей помощи не сделаешь. Села мне на шею и ножки свесила: «Абду, надо то, надо се». Я у тебя и слуга, и шофер, и даже секретарь!
Тут уж не сдержалась Полина, которая прекрасно помнила, как Абду заставил ее рассчитать Мадлен — прекрасную умную девушку, бывшую незаменимой помощницей несколько лет подряд — только за то, что она якобы слишком дорого обходилась.
— Это ты мне говоришь? Да ты забыл, на чьи деньги живешь? Кто из тебя человека сделал? Забыл, каким был до встречи с Симоном, который привел тебя в мой дом? Так я тебе сейчас это напомню…
И Полина завелась. Давненько с ней такого не случалось, со времени последней ссоры с Графиней, после которой Наталья Александровна и слегла.
Огромные зеленые глаза Абду, казалось, вылезут из орбит от изумления. Такой свою возлюбленную он еще не видел. Полина от крика перешла к действиям — она хватала все, что попадалось под руку, и швыряла в Абду. Книги, папки с документами, мобильный телефон, косметичка — все это полетело в сторону оторопевшего юноши. Он и рта открыть не мог, только пятился задом к двери, как рак, выброшенный волной на берег. Вид у него был довольно жалкий, но Полина и не думала успокаиваться. Только когда дверь за ним закрылась, и полетевшая вслед чашка с остатками кофе, разбившись о дверь, с грохотом рассыпалась по полу осколками, она немного утихла. Сейчас ей, как никогда ранее, хотелось бы прижаться к матери и поплакаться в жилетку. Но плакаться было некому.
Абду выскочил из галереи, успев захватить свою сумку. Полина осталась сидеть одна в полутемном здании, забитом нелепыми картинами и всевозможной арабской ерундой. Ей стало не по себе. Машинально подняв трубку, она набрала номер телефона, который жил в ее голове много лет. Это был номер Симона…
Глава 10
С утра Миша мучился головной болью и удивлялся тому, что похмелье бывает не только от
