в столе, интересующее вас больше моей персоны, м-м? «Ничего, сэр»? Ну так имейте в виду, будете невнимательны, я и из вас «ничего, сэр» сделаю. Не ухмыляйтесь, Стэндфаст, это неприглядное зрелище. Ладно, давайте посмотрим… Фиггис, надеюсь, то, что вы тщетно пытаетесь прикрыть вашими толстыми пальчиками, это не «Шербетные фонтаны». Сделайте так, чтобы стальной взгляд мой больше не натыкался на них, мальчик, иначе я конфискую их и отправлю в «Оксфам».[227] Мне платят деньги не за то, чтобы я учил уму-разуму «Шербетные фонтаны», – даром что их, судя по всему, научить чему бы то ни было легче, чем вас, не так ли, Хьюз? Катчпол? Поттер? Ну так вот, я только что проверил ваши домашние работы и не… второе дисциплинарное взыскание, Сметвик. Вы отлично знаете, за что, и не забудьте помыть на перемене руки, отталкивающее вы существо. А теперь замолчали, все. Я только что провел пренеприятное утро, выставляя оценки за нанесенное вами Риму коллективное оскорбление, которое вы предпочитаете называть выполнением домашнего задания. Боюсь, оно меня не удовлетворило. Да, Бартон-Миллс, я говорю о вашей работе, и о вашей, Фиггис. Бессвязица, бес-черт побери-связица. Когда, по-вашему, состоится «общий вступительный», а? Через год? Нет, Мэдисон, через две недели. Две недели, Стэндфаст, Уитвелл и компания, осталось две недели, а вы никак не запомните тот простой факт, что pareo[228] требует дательного падежа. Две недели, Спрэгг, а вы все еще полагаете, будто gradus[229] должен браться во втором склонении. Ну так, боюсь, все это плохо. У четвертого «А» результаты лучше ваших, а ему остается до экзамена еще два года. И не надо склабиться, Элвин-Джонс, бестолочь вы непристойная, вы можете относиться к ним как к засранцам, но им, по крайней мере, хватает ментальной мускулатуры и морального мужества, чтобы справляться с наиболее элементарными… и выпрямитесь, наконец! Если заставите меня повторить это еще раз, будете наказаны. Мальчики, которые имеют глупость раздражать меня, Элвин-Джонс, очень плохо кончают. Не ухмыляйтесь, Картрайт. Итак, давайте взглянем на ваши работы, идет? Полагаю, вы уже можете получить их назад.
ДОМИНИК спускается в зал и начинает раздавать тетрадки тем зрителям, чьи лица представляются ему отвечающими именам, которые он называет; одни он просто отдает, другие бросает вдоль ряда – типичная манера школьного учителя. Если актеру хватит решимости, он может похлопывать тетрадями по головам кое-кого из их получателей.
Бартон-Миллс? Картрайт? Вы ленивый болван, Картрайт. Катчпол? Раздолбай. Элвин- Джонс? Я ведь говорил вам, Элвин-Дж., писать следует авторучкой, нет? «Да, сэр». Ну так вот, увы, принять написанное фломастером я не могу. Будьте любезны, перепишите все начисто – задержитесь после занятий в классе и перепишите это. Не надо со мной спорить, мальчик, мне все равно, что у вас там назначено, – хоть участие в международном матче на стадионе «Лордз», – написанная со вкусом работа по латыни имеет в этом мире значение большее, нежели крикет. Боюсь, взгляды мистера Грея на крикет мне не интересны, спасибо, Элвин-Джонс, вы слышали, что я сказал. Вот если кандидатов на ОВ начнут отбирать по сочинениям о крикете, тогда и будете спорить, но уже не со мной, потому что, как только наступит такое время, я подам в отставку. А до тех пор будете делать то, что я вам велю. И не смотрите на меня так грозно, не то вам и в субботу придется просидеть здесь до позднего вечера. (Вглядывается в следующую тетрадь.) Молокосос. Так. Фиггис? Фиггис? Поднимитесь с пола, Фиггис, перестаньте шарить между ног Стэндфаста, ничего вы там не найдете. Откуда я это знаю, вас не касается, Картрайт, повернитесь лицом к доске. Ну, не вертели бы ее в пальцах, так и не уронили бы, верно? (Вздыхает.) Если у кого-нибудь из вас есть запасные контактные линзы, одолжите их Фиггису на этот урок. Ни у кого нет? Что же, Фиггис, боюсь, вам придется смотреть на доску одним глазом. А, вторую вы еще вечера потеряли? Это каким же образом? Постойте, из заварного-то крема вы могли бы ее и выудить, не так ли? О. Это был поступок дурака и обжоры, Поттер, вы согласны со мной? Что же, Фиггис, придется вам в течение нескольких дней сопровождать Поттера в уборную и копаться в его… и надеяться, что вам удастся отыскать ее в унитазе. Да успокойтесь вы все, что за ребячество! Ладно, Фиггис, вот ваша тетрадка, ловите. (Бросает тетрадь.) О, виноват! Ну-ну, не изображайте младенца, это всего лишь рваная рана. Харви-Уильямс? Хоскинс? Хоскинс? Кому-нибудь известно, почему нет Хоскинса? А, понятно. О господи. А как он умер, кто-нибудь знает? Ясно. А я и не знал. Нет, Бартон-Миллс, место его вы не займете, сидите где сидели. Бедный Хоскинс. Ладно, тогда я оставлю его тетрадь у себя. (Подсовывает ее под стопку.) Так, на чем мы остановились? Хьюз. А, вот вы где. Ну-ка, Хьюз, как выглядит moneo[230] в третьем лице единственного числа и в прошедшем несовершенном времени действительного сослагательного наклонения? Monoret. Вот видите, ведь знаете же, а написать ну никак не можете. В остальном неплохо. Киннок? Да, Киннок, очень хорошо. Мэдисон? Полный бред, Мэдисон. Поттер? Ловите, мальчик! Сметвик? Брр! (Вытягивает, передавая тетрадь, руку во всю ее длину.) Стэндфаст? Работа слабоумного. Вы опять сосете большой палец, Харви-Уильямс? Задержитесь после уроков. Я же предупреждал вас, разве нет? Если вам требуется суррогат титьки, обратитесь к матроне, она выдаст вам резиновую модель. Вы можете отсидеть положенное после спортивных занятий, да, и довольно разговоров. Я знаю, что Элвин- Джонс отсидит свое во время этих занятий, но он и без того мальчик до омерзения развитый, а вот вы недоразвитый, хилый недомерок, которому необходимо побольше заниматься спортом. Что? Не думаю, что перспектива получения директором школы письма от вашей матушки сильно меня пугает, Харви-Уильямс, поэтому вытрите нос и заткнитесь. (Про себя.) Нюня. Уитвелл? Да, ну что же, вы ведь у нас олух царя небесного, не так ли, Уитвелл? Кто вы у нас? «Олух царя небесного, сэр». В самую точку. (В руках у него остается только одна тетрадка.) И – Хоскинс? Ах да, бедный Хоскинс. Ладно, все успокоились, и давайте покончим с этим делом, оно и так отняло у нас слишком много времени.
ДОМИНИК садится за стол и, обнаружив, что цветы в стоящей на нем вазе давно засохли, опускает их, один за одним, в мусорную корзину.
Sic transit, мальчики, gloria, как вы вскоре узнаете сами, mundi.[231] Итак, давайте-ка попробуем извлечь какой-нибудь смысл из этих предложений, хорошо? Номер один: «Хозяин выступил на поимку рабов». Отлично, а теперь прочитайте мне то, во что вы его превратили… (Окидывает класс взглядом.)… Опустите руки… Мэдисон!
Слушая предположительный ответ МЭДИСОНА, ДОМИНИК записывает его на доске.
Dominus… progressit… ut capere servos est. (Откладывает мелок.) Н-да, Мэдисон, чушь получилась отъявленная, согласны? Не знаю, что сие означает для вас, но к языку римлян, которым они вас и лизнуть-то побрезговали бы, это, боюсь, отношения не имеет. Ту т нет ничего смешного, Поттер. Вы болван, Мэдисон, нерадивый и неприятный. Вот сейчас Картрайт скажет нам, в чем вы ошиблись. Картрайт? (Напевно.) Алло-о! Надумали с приятностью вздремнуть? Замечательно. Так, прошу вас, дайте нам ответ, мы все сгораем от нетерпения. Ну-с, какое это предложение? Верно, предложение цели. Ut плюс сослагательное наклонение, Мэдисон, не ut плюс инфинитив. Опустите руку, Сметвик, вы мне не интересны. Нет, дождитесь конца урока. Как-нибудь продержитесь. Просто возьмите себя в руки. Это иносказательное выражение, Сметвик, рептилия вы отвратная. Итак, прошу всех записать за мной, красивым почерком. Перевод должен был выглядеть так. (Пишет на доске, произнося каждое слово.) «Dominus profectus est, ut servos caperet». «Dominus», Стэндфаст, заметьте, не «magister».
«Magister» – это школьный учитель, а школьные учителя рабами не владели. Речь идет не о том, с какой стороны взглянуть, Поттер, речь идет о факте. И – нет, Фиггис, крупнее я писать не могу, и перестаньте наконец нюнить, кровь у вас уже сто лет как не идет. Не хватало еще, чтобы ваша pluvia lacrimarum[232] нам весь класс залила. Произведите грамматический разбор pluvia lacrimarum, Элвин-Джонс. О нет, ничего, возвращайтесь ко сну. Неуч. Итак. Номер два. «Меж тем как силы Цезаря…»
Стук в дверь.
