– Нет.
– Тогда на хрена мне ночнушка?! Тащи мои брюки и куртку!
– У нас не ходят…
– А мне плевать! – развернулся. – Нравится, рядись хоть в топик и юбку с рюшами и побрякушками увешайся до ушей! А мне верни мою форму!
Страж с минуту молчал, бледнея на глазах и, выдал коротко, но емко:
– Нет.
– Что? – Вейнера перекосило. В первую минуту он не понял что с мальчишкой – решил в смелого поиграть или идиота? И заорал уже в лицо. – Быстро притащил брюки и куртку!! Мои!
– Они в стирке.
– Тащи мокрые! Мне пофигу, понял?! Я в это рядиться не стану! – откинул стопку в сторону. – Через пять минут не будет формы – пойду вот так, – выказал свою анатомию.
В глазах стража появился смех:
– Хорошо, – повел плечами
Лицо Вейнера вытянулось. Постоял, уперев руки в бока и разглядывая нахала. И широко, белозубо оскалился, сообразив, что над ним издеваются:
– Отлично!
И попер из комнаты, в чем мать родила. Спустился на один пролет и увидел Ристана, беседующего с какой-то женщиной. Она обернулась, заметив, как вытягивается и замораживается лицо изначального, и, узрела голого гиганта с наглой физиономией, идущего к ней. Миг и рухнула в обморок.
– Мне нужна моя одежда, – заявил Шах Ристану, уперев руки в бока и совершенно не обращая внимания на лежащую меж ним и изначальным тетеньку.
Тот долго молчал. Потом открыл рот и закрыл, видно слова потерял. Вторая попытка еще через минутную паузу прошла более удачно:
– Ты получишь свою одежду, если вернешься в комнату, – просипел и, сообразив, покашлял, прочищая горло.
– Даю пять минут, – пошипел Вейнер, и не глядя, кивнул на лежашую. – Мадам подними.
Уже двинулся обратно, как услышал грохот, топот и маты Самера. Тот вылетел на этаж лишь с полотенцем на бедрах, и, отодвинув друга, рявкнул изначальному:
– Вы издеваетесь, что ли?! Форму верните, мать вашу!
Вейнер обернулся – судя по физиономии Ристана, тот готов был убить и одновременно выпороть обеих, вот только видно не решил, что же все же в-первую очередь сделать, и кого экзекутировать, а кого все- таки убить.
– Вам вернут вашу одежду в течение пяти минут, – отчеканил багровея.
– Нет, ты прикинь? – Самара, наконец, заметил Шаха и выказал ему то, что было на бедрах. Не полотенце оказывается – рубаха, как выдали Вейнеру. – Я должен в этом ходить?!
Шах хрюкнул:
– Сейчас третья ария начнется, вот зуб под шлиссер.
Намекнул на Радиша и акарал. Тот спокойно стоял на верхней ступени в светлых кожаных брюках и просторной полупрозрачной рубашке с широкими рукавами и вышитым воротом, и с долей превосходства и насмешки пялился на друзей. Выглядел он мало пристойно, еще и презентабельно.
Мужчины переглянулись:
– Где отоварился?
– Полочки есть, а там стопочки… Тупицы! – и засмеялся.
Самер и Шах выразили свои чувства одним емким словом на двоих и дружно рванули наверх.
– Чудовища, – прошипел тихо Ристан, сжимая пальцы в кулаки.
– Извините, – бросил ему Радиш, выглянув через перила, и двинул за товарищами, перепрыгивая ступени.
Эрика от души потянулась, зевнув, и заулыбалась, кутаясь в пушистую материю: что служила одеялом – теплая, к телу приятная. И вообще, все чудесно! Птички за окном поют, вид из окна – прелесть – горы в дымке, густой лес, небо яркое, чистое. А вообще она выспалась и чувствует себя прекрасно. И рукой огладила место рядом – Эрлана не было. Улыбка сползла с губ, девушка вздохнула и, откинув одеяло, вылезла из 'ракушки'.
И тут же схватила 'одеяло', прикрывая наготу – в углу у камина сидела женщина лет тридцати, чинно сложив руки на коленях. Одеяние матроны придавало ей весьма пуританский вид, и лента через лоб, как и доброжелательная улыбка впечатления не меняли.
– Доброе утро, Эйорика.
– Доброе. Вы… ты кто?
– Меня зовут Сола, я аттари.
– А! – вспомнила угрозу Эрлана приставить к ней симбиоз нянечки, акушерки и психолога. Сбылась мечта… Уж как назвать его, девушка не знала. Ей, в принципе, Кейлифа, эту вечную тень за спиной, хватало. Теперь две тени будут за ней бродить?
Настроение безнадежно испортилось.
Укуталась в ткань и пошла в мытню за одеждой, а ее там нет. Еще один сюрприз!
– Вы… ты не в курсе, где одежда? – вышла из-за полога и… вздохнула, прислоняясь к косяку. Нет, Эрлан точно решил ее превратить в монашку, примерную курицу, или просто хочет ее смерти.
Сола стояла перед ней и держала в руках наряд: платье с широкими рукавами и широкими манжетами, вырез квадратом, под грудью тесьма, юбка широченная до щиколоток.
Эра исподлобья уставилась на женщину, в душе зрел протест, и добрейшая улыбочка Солы воспринималась, как издевательство.
– Я. Это. Не. Одену, – отчеканила, ткнув пальцем в наряд пугала.
И пускай ее считают кем угодно – капризной куклой, неблагодарной тварью, глупой напыщенной гусыней, неандерталкой, грубиянкой, да хоть самой Сатаной, но любому издевательству должен быть предел.
– Чем тебе не нравится? – искренне удивилась Сола.
– Неудобно.
– Чем же? – изумилась еще больше и тонкие бровки уехали на лоб.
– Эээ… – как бы по тактичней-то? И так чтоб сдержаться и не вспылить. – Понимаешь, я привыкла к одежде удобной для занятий спортом. То есть – чтоб ноги вот об эти балахоны не запинались, чтоб можно было бегать, прыгать, лазить.
– Деточка моя, – всплеснула руками женщина. – Где ж это видано, чтобы будущая мама бегала, прыгала и где-то лазила?
Эра открыла рот и закрыла, сжав губы насмерть, чтобы не наорать банально и реально. Взяла себя в руки и почти ровным голосом объявила:
– Уважаемая Сола, я девочка взрослая, с устоявшимся вкусом и привычками. И менять я их не стану, сложно, знаете ли, в моем возрасте себя переделывать.
– Это какой же такой у тебя возраст, деточка?
– Ну… немногим младше вас.
Женщина всплеснула ладонями и засмеялась:
– Ох, рассмешила, – утерла выступившие слезки. – Мне, деточка моя, сто двадцать семь годиков.
Эрика рот открыла и резко закрыла, сообразив, что выглядит идиоткой.
– Шутите… Шутишь?
– Нет, что ты. Чего мне с тобой шутить-то?
Эрика вздохнула: супер. К ней приставили бабушку старше ровно на сто лет. 'Как же я тебя люблю, Эрлан…'
Взгляд ушел в сторону полки со стопками ткани. Девушка подошла и начала рыться, выискивая что- нибудь более приятное, чем платье на руке Солы. Спорить и доказывать, что-то бабуле желание пропало. И выкопала рубашку и брючки из материи похожей на шелк, только мягкой и нежной.
– Нет, деточка…
