– Нет. Знаю. Но она выдвинула требование, и ты тянешь с ответом…
– А вот это не твое дело, – схватил его за грудки и втиснул в косяк, так что тот трещать начал. – Так что тебе хозяин пообещал за помощь? Что вы с ним задумали? – процедил.
Майльфольм бледнел, но упрямо молчал, язык прикусывая. И вот отпихнул, забыв закон.
– Я могу задать те же вопросы, – бросил как вызов, но ответа ждать не стал. Добавил твердо, как отрезал. – К Эйорике ты пройдешь в двух случаях – если будет решение совета и через мой труп.
Эрлан пару минут оглядывал его с ног до головы, как самого презренного из существ, и бросил лениво, но так что проняло сразу:
– Второй вариант мне нравится.
И пошел прочь, но у лестницы остановился и кинул обещающий взгляд на стража:
– Мы с тобой еще за Нейлин не посчитались, а ты уже и этот счет в сто крат увеличил… Если хоть волос с головы Эи упадет – я тебя на куски порежу.
И как испарился, в пару прыжков с лестницы слетев.
Май к двери прижался, в себя приходя – худо дело. А главное по закону Лой прав даже если убьет. Другое непонятно: как Хранителю ума хватило развенчанного стража, взаимоотношения которого с Эберхаймом он и не отрицал, допустить до службы Лайлох.
Кейлиф отошел от окна и встал рядом, подперев плечом стену.
– А я прослежу, – заметил тихо и взглядом продублировал обещание Лой. Майльфольм отвернулся: понятно – веры ему и на грамм нет. Тогда, бабку Вегу за ногу, какого его в стражи вернули?
Этан прислушался к шуму за дверью, и снова уставился на дочь, как только все стихло:
– Щенок, видимо, буянил.
– Ты так его ненавидишь?
– Все что связано с ним – связанно с потерями. Он и тебя к пращурам отправляет одним своим присутствием. Я рад, что совет запретил ему тебя тревожить, – поправил девушке волосы, убрав прядку у щеки. После того как он заставил ее принять еще один кристалл, ей стало много лучше – жар спал, взгляд стал осмысленным и вид не таким жалким. И все же, о здоровье говорить рано.
– У тебя хороший слух, – заметила тихо.
– Не жалуюсь.
Эя с прищуром смотрела на отца, еще только пытаясь уложить в голове, кто он. Разум, вопреки сердцу, принимал его с трудом.
– Надеюсь, мне не придется выбирать меж ним и тобой, – заметила сухо. Она с трудом и только -только свыклась с мыслью, что любит Эрлана и он надолго в ее жизни, как все рухнуло, и теперь нужно свыкаться с обратными фактами. Она долго привыкала, что Эрлан идеал, а теперь с трудом воспринимает его грешный образ. Он и Вейнер так долго тянули ее каждый в свою сторону, что еще одну 'перетяжку' уже меж отцом и любимым, она не выдержит – не канат, однако.
И загрустила – 'любимый'. А ведь факт. Вот такой, далеко не идеальный, не 'плакатный герой', где-то неоднозначный по поступкам, даже отрицательный, он стал ей еще ближе и дороже. Только попытка примирить Монтекки и Капулетти, как ей помнится, прошла неудачно. И как-то не хочется заниматься плагиатом финала.
– Ты уверен, что он все знал? Стефлер спокойно мог использовать его вслепую.
– Эйорика, Лой правая рука Дендрейта, – сухо бросил мужчина и, было видно, что само упоминание этих двух имен его изрядно раздражает.
– И что? Он и нам дал задание. Выдал фото твоей Анны в зубы и приказал найти и домой вернуть. Все. И мы пошли. Как бараны. Как всегда. Никто не станет задавать лишних вопросов – есть приказ, его надо выполнить – рассуждения оставь при себе.
– Ты пытаешься его оправдать?
– Я хочу быстрее войти в норму и поговорить с ним. Прямо. Чтобы он, глядя мне в глаза сказал…
– Ты примешь, все, что он скажет, причем не осознавая. Такое право у Лой, – напомнил весьма прохладным тоном.
– Пока пролетает.
– Тебе кажется. Он крепко держит тебя, девочка. И ты это знаешь – признавать не хочешь.
– Дендрейта остановили? – решила перевести разговор на другую тему – не то состояние, чтобы в полемику вступать.
– Не знаю, – и вздохнул, глядя на девушку. – Мне казалось, что раны давно зажили, а увидел тебя тогда, и словно вновь вернулся на двадцать пять лет назад. Как вчера было. Знаешь, у тебя очень сильное право – ты притягиваешь так, что не отлепить. Только с мясом и костями отодрать.
'Угу. Только почему-то увечных – тебя, Эрлана, Шаха… все слегка душой исковерканы. Все трое в ненависти много лет по жизни шагали', – подумала и вспомнила слова Маэра: 'тебе дано возвращать любовь в сердце иссушенное ненавистью и болью'.
Проклятье, а не дар… Но, действительно может пригодится. Если и Стефлер в сердце Сахару носит. Убивать любовью она еще не пробовала, но, похоже, это посильней, чем ЭП. Сносит наглухо и бесповоротно.
– Что ты собираешься делать? – спросила у отца.
– Дождусь когда ты выздоровеешь и заберу тебя. Вернемся ко мне, на красную сторону.
– А меня ты спросил – хочу я с тобой ехать?
– Тебе нельзя здесь оставаться. Даже здесь.
– Я давно взрослый человек, отец, и сама решу, куда и зачем мне идти, и стоит ли идти вообще. И кстати, с кем – тоже.
Этан смотрел на нее спокойно, но в зрачках плавало предостережение и несогласие, власть и упрямство. И эти пару секунд глаза в глаза сказали ей больше, чем сказали бы генетики – она четко увидела себя. И возникло уже не зыбкое, а четкое ощущение сродства.
– Позволь мне шагать по жизни самой, – скорее попросила, чем констатировала.
– Ты уже пошла – сразу попала в паутину гиблых чар и до сих пор вырваться не можешь. Ты идеализируешь Эрлана, детка.
– У меня есть другой кандидат – Вейнер, – выдала для проверки.
Этан фыркнул и вдруг разразился громовым хохотом. И смолк, сообразив, что его наверняка услышат. Ушел к окну:
– Поговорим позже. Хыррр! Только не смеши меня так сильно, девочка.
– Почему нет?
– Ты и это недоразумение?
Этан опять хохотнул и стал уменьшаться. Прыгнул на подоконник уже вороном и растопырил крылья, покачиваясь и хыркая – даже птицей его смех разбирал.
Глянул на девушку и вылетел.
Та закрыла глаза: потом об этом подумаю, а сейчас спать.
А Вейнера маяло. Ночью спать не мог, день бродил неприкаянно, учеба до чертиков надоела, и вообще, от пристойности вокруг, маяты внутри и тоски по Эре уже зубы сводило. И понял – баста, пофигу что там и как было, что подумают вообще и в принципе. Если Эрлан дурак, он на него равняться не станет. Плевать ему кто папаша у Эры – хоть сам Сатана. Заслужит – получит, скидок как родственничку не будет. И девушка тут не причем. Она – Эрика, а не Этан.
Нарвал опять цветов и взлетел на этаж. И обломился – у дверей старый знакомый стоял.
– К светлой нельзя. Приказ Хранителя.
Вейнер стоял, мечтая размазать эту рожу по двери, что он собой прикрывал как амбразуру, но вместо этого втиснул ему в грудь букет и бросил:
– Передай: Вейнер заходил и руки просил.
– Чего? – не понял Май и оказался за дверью. Шах, чуть поддавшись, взглядом толкнул его, вот страж и выпал в комнату вместе с букетом. Только на дороге уже Кейлиф встал, закрыл собой вход и дверь рукой за спиной придержал.
– Мы не причем, светлый. У нас приказ и мы его выполняем.
Вейнер погонял травинку в зубах, глядя на Кей и нехотя кивнул, отступил. К этому стражу он неприязни
