ощущение покоя и умиротворенности. Но здесь она не видела сна, а вот происходящее иначе, чем кошмаром назвать не могла, и воспринималось это соответственно, состояние было подстать дарило – тяжелое, тягостное настроение, беспокойство и растерянность, сродная со страхом.
Зачем бежит эта толпа в однотипной форме, тупыми взглядами, каменными лицами? Куда, почему?
На перекрестке коридора образовался затор из двух потоков – один налево уходил, другой прямо, а посередине, в самой гуще их пересечения шла борьба. Курсанты отпихивали, кто под руку подвернется, стремясь в заданном направлении, спеша, работали руками и ногами, раздавали пинки, плюхи и удары. Упади кто нибудь – его бы затоптали. Но к чему настолько безумно и бездумно стремиться?
Она получила ответ.
К ее ужасу вся эта борьба, готовность раздавить и затоптать товарища, бешенный темп в слепом стремлении успеть, вел на плац, где нужно было выстроится длинной цепью. И все. Никто не умирал, никто не нуждался в помощи или поддержке. Ничего из ряда вон не происходило… просто курсантов выстроили на плацу.
Русанова встала в строй, смиряя гнев и непонимание, постаралась убрать все мысли, боясь, что иначе ее заклинит. «Главное дело», – напомнила себе, поглядывая на вальяжно разгуливающего с секундомером мимо строя мужчину с лычкой на предплечье форменной куртки. «Видимо младший комсостав. Сержант?» – подумала Стася.
На поле под куполом вбежал последний курсант, встал в строй и мужчина объявил:
– Тридцать отжиманий! Начали!
Вся толпа рухнула на покрытие поля и начало выполнять команду. Стася отжималась, сосредоточившись только на виде пористой поверхности, что то приближалась, то отдалялась. Женщина привыкшая думать и работать прежде головой, потом руками и ногами, тренировала тело, тренируя мозг – она анализировала состав покрытия и пришла к выводу, что это особая смесь бета пластика и резины. Ерундовая задачка, не особо важная информация, но пережить отжимания помогла.
Курсанты поднимались и опять образовывали ровный строй.
Остался один, щуплый парень. Его не стали ждать.
– Встать! В строй! – пинками подогнал его сержант и объявил всему составу. – На первый, второй расчитайсь!
– Первый! Второй! Первый! Второй! – полетело по ряду.
– Первый! – досталось Стасе.
– Второй! – Тео.
– Первый два шага вперед! Ваш противник второй! Начали!
Это было неожиданно. Курсанты кинулись друг на друга и начали биться, словно перед ними был настоящий противник, ненавистный, и речь шла о жизни и смерти, а не о спортивном соревновании с товарищем. Стася хмуро смотрела на толпу дерущихся и уставилась на Тео. И получила удар в лицо. Кулак пришелся по носу и откинул женщину далеко в толпу. Стасю оглушило, противно хрястнула кость, кровь ринулась наружу. Мужчина не шутил, вложился в удар.
Русанова с трудом поднялась, зажав сломанный нос, уставилась недоуменно на напарника: с ума сошел? Нечаянно? Не может же быть, что специально.
Но взгляд мужчины опроверг ее предположения – он не шутил, он рассчитал силу удара и внезапность нападения и сделал это с явным удовольствием. Вот это обучение! Чему спрашивается учат? Ненависти, злости, тому, что сила важнее, чем сострадание, понимание?
– Что стоим?!! – рявкнул ей в ухо сержант и грубо толкнул в сторону Тео. Плевать ему, что лицо заливает кровь – ты должен биться, тупо мутузить товарища, по приказу воспринимая его соперником, врагом, а потом по тому же приказу опять товарищем. Как просто. Втравлено и воспринято на инстинктах по приказу бить, по приказу встать в строй, по приказу лечь. И нет ничего выше, и нет тебя, нет друзей – нет человека, нет личности – массовка, стая. Прикажи – рвать! – и ринутся, порвут без раздумий.
Удар в живот заставил Стасю согнуться. Тео схватил ее за ворот и притянул к себе, с презрительной насмешкой глядя сверху вниз:
– Что то ты не в форме сегодня.
– Не выспался, – прохрипела и мысленно извинившись, ударила в пах. Мужчина задохнулся, выпустил ее и рухнул на поле, свернувшись эмбрионом. – Отдохни, – оттерла кровь, сплюнула сгустки и качнувшись, развернулась к сержанту. Показала на нос, кровь. Тот прищурился, оценил состояние Философа и только тогда разрешил Стасе:
– Пятнадцать минут на посещение регенератора! Кругом!
Русанова шатаясь и зажимая не прекращающую струиться из носа кровь, побежала прочь с поля.
Еще бы знать куда идти, – прижалась к стене, чтобы справиться с дурнотой и головокружением.
– Ой, Стасик! – увидела ее большеглазая девушка, пробегающая мимо. Притормозила, оглядывая потрепанный вид. – Бедненький! К медологу иди.
– Куда? – хрипло каркнула Русанова.
– А вон на подъемник и на десятый этаж поднимайся, коридор налево. Везет тебе, если еще не разу там не был. Да ты вообще, везунчик, – игриво повела плечиками, потрепала шлицу кармана рубашки. – Как на счет увидеться сегодня?
Стася смотрела на девушку сверху вниз, запрокинув голову и, силилась понять, почему в голову курсантке пришло назначить свидание, вместо того, чтобы оказать помощь? Взаимосвязи она не видела, а логику подобного мышления понять и не пыталась.
– Ничего, что я в таком виде?
– Ерунда.
– Угу, – спорить, говорить что то сил не было – кровь не останавливалась и Стася уже захлебывалась. Отодвинула женщину, побежала к подъемнику, хлопнула по панели, отправляя его в путь.
Коридор нашла быстро, толкнула стеклянные двери, за которыми виднелась аппаратура схожая с операционными системами медцентра в ее мире. Ввалилась в кабинет и огляделась. Женщина в белом костюме с кокетливой шапочкой на голове окинула ее надменным взглядом и сухо спросила:
– В чем дело, курсант?
А то неясно! – мысленно возмутилась Стася.
– Помощь нужна. Нос сломан, кровь не останавливается, – прошамкала.
– Ваша карта? – протянула руку.
Какая карта? – поморщилась Русанова.
– Забыл!
– Как найдете, тогда и придете, – отрезала женщина и отвернулась к шкафу с ампулированными суспензиями.
Стася растерялась, не складывалось у нее в голове оказание помощи и какая то карта.
– Я позже принесу, – слабо понимая, о какой карте вообще речь идет, прохрипела.
– Я не оказываю помощь в долг, – процедила женщина, развернувшись. – Покиньте кабинет, курсант! Вы пачкаете пол и разводите антисанитарию!
И хлопнула ладонью по кнопке на стене. Из за аппаратов с жужжанием появился круглый мини робот и начал работать щупальцами, стирая капли крови с пола, отпаривая поверхность, полируя и одновременно отпихивая Стасю.
Та вышла.
Постояла, соображая, что делать и решившись, сама вправила носовые кости. Хруст, боль лишили на секунду сознания – Русанова сползла по стене, переводя дух, пытаясь справится с болью. В голове туман и тишина – мысли в разбег и ни одной дельной, связной.
И только минут через пять дошло: нужно в сан комнату, умыться холодной водой и остановить кровь. Холод, нужен холод.
Как добралась до своего этажа – не помнила, как ввалилась в уборную, сбивая робота уборщика – тоже. Рванула реле крана в сторону холодной воды и сунула под струю голову. Чуть пришла в себя, уставилась на свое отражение в мутной полировке пластиковых зеркал умывальника: «ничего… ничего. Все
