— Доктор Мастере, врач ее величества, присланный сюда по ее особому приказу, чтобы узнать, как здоровье графа, — ответил Уолтер.
— Ах, вот что! — воскликнул Трейси. — Это определенный знак ее расположения. Если граф выкарабкается, он еще потягается с Лестером. Мастерс сейчас у милорда?
— Ни-ни, — ответствовал Уолтер. — Он уже на полпути обратно в Гринвич, и притом в превеликой обиде.
— Разве ты его не впустил? — воскликнул Трейси.
— Да ты совсем рехнулся? — заревел Блант.
— Я отказал ему наотрез, Блант, как ты бы отказался дать пенни слепому нищему, и с таким же упрямством, с каким ты, Трейси, отказываешься принять своих заимодавцев.
— На кой дьявол ты пустил его к воротам? — обратился Блант к Трейси.
— В его годы это пристойнее, чем в мои, — ответил Трейси. — Но теперь он окончательно погубил нас всех. Останется милорд жив или нет, ему не видать больше милостивого взгляда королевы.
— И возможностей возвышать своих соратников, — заметил юный щеголь с презрительной улыбкой. — Тут-то и сокрыта рана, которую нельзя трогать. Мои любезнейшие, я выражал свои сожаления о милорде не так громко, как вы. Но если дело дойдет до того, чтобы послужить ему, то тут я никому из вас не уступлю. Если бы эта ученая пиявка вползла сюда, то не ясно ли, что между ним и медиком Тресилиана разгорелась бы такая свара, что не только спящий, но даже и мертвые бы пробудились? Я знаю, каким шумом сопровождаются раздоры докторов.
— А кто примет на себя вину в нарушении приказа королевы? — спросил Трейси. — Ведь доктор Мастерс, несомненно, явился лечить графа по приказу ее величества.
— Я виноват и возьму вину на себя, — объявил Уолтер.
— Тогда прощайся с мечтами об успехе при дворе, — сказал Блант, — и, несмотря на все твои похвальбы и честолюбие, ты вернешься в свой Девоншир младшим в роде, будешь сидеть в нижнем конце стола, разрезать жаркое по очереди со священником, следить, чтобы собаки были накормлены, и подтягивать помещику подпруги, когда он соберется на охоту.
— Нет, тому не бывать, — возразил юноша, весь вспыхнув, — покуда в Ирландии и в Нидерландах еще идут войны и покуда в океане еще полно неисследованных просторов. На богатом Западе еще много неведомых стран, а в Британии полно смельчаков, готовых отправиться открывать их. Пока до свидания, друзья. Выйду во двор проверить часовых.
— У этого мальчишки, ей-ей, прямо ртуть в жилах, — сказал Блант, глядя на Маркема.
— У него она в мозгу и в крови, — согласился Маркем, — и это или возвысит его, или погубит. Но, захлопнув дверь перед Мастерсом, он оказал графу хоть и дерзкую, но настоящую услугу. Ведь этот лекарь Тресилиана утверждал, что разбудить графа означает для него смерть. А Мастерс разбудил бы даже самих Семерых Спящих, если бы полагал, что они спят не в соответствии с медицинскими предписаниями.
Утро уже близилось к концу, когда Тресилиан, усталый и не спавший всю ночь, сошел вниз с радостным известием, что граф проснулся сам и почувствовал большое облегчение. Он весело разговаривал, взор его оживился — все говорило о том, что в его здоровье произошла резкая перемена к лучшему. Тресилиан распорядился, чтобы двое или трое из его свиты доложили графу о ночных событиях, и дал указание о смене караула у спальни графа.
Когда графу Сассексу рассказали о том, что королева присылала к нему врача, он сначала улыбнулся, узнав об отпоре, который тот получил от пылкого юноши. Но, опомнившись, граф приказал своему конюшему Бланту немедленно сесть в лодку и вместе с Уолтером и Трейси отправиться во дворец в Гринвиче, чтобы выразить королеве благодарность и объяснить причину, почему он не смог воспользоваться помощью мудрого и ученого доктора Мастерса.
— Ко всем чертям! — ворчал Блант, спускаясь с лестницы. — Если бы он послал меня к Лестеру с вызовом на дуэль, я бы выполнил его поручение не худо. Но отправиться к нашей всемилостивейшей государыне, где все слова надо либо золотить, либо подсахаривать, — это уж такая тонкая кондитерская стряпня, что мой неотесанный английский ум становится в тупик! Пойдем-ка, Трейси, да и ты тоже, мистер Уолтер Острослов, причина всей этой суматохи. Посмотрим, сумеет ли твой изобретательный ум, который так и блистает, так и искрится всякими фейерверками, помочь простому человеку и вызволить его из беды какой-нибудь хитроумной штукой.
— Не бойся, не бойся! — воскликнул юноша. — Я уж как-нибудь помогу тебе. Дай вот только схожу за плащом.
— Да он на тебе, — возразил Блант. — Мальчишка совсем ошалел.
— Нет, нет, это старая хламида Трейси, — ответил Уолтер. — Я пойду с тобой ко двору только в обличье джентльмена.
— Ну, знаешь, — фыркнул Блант, — твое щегольство способно ослепить разве что взоры какого-нибудь жалкого прислужника или носильщика.
— Это я знаю, — сказал юнец. — Но я решил надеть свой собственный плащ, да-с, и почистить свой камзол, прежде чем тронусь с места.
— Ну ладно, — согласился Блант. — Сразу поднял шум из-за камзола и плаща. Поскорее, ради бога!
И вскоре они плыли по величественному лону широкой Темзы, над которой уже во всем своем великолепии сияло солнце.
— Во всей вселенной нет ничего, — сказал Уолтер Бланту, — что сравнилось бы с солнцем на небе и с Темзой на земле.
— Первое будет светить нам до самого Гринвича, — сказал Блант, — а вторая доставила бы нас туда гораздо скорее, будь сейчас время прилива.
— И это все, о чем ты думаешь, о чем заботишься, в чем полагаешь смысл Короля Стихий и Королевы Рек — помочь таким трем жалким ничтожествам, как ты, я и Трейси, совершить никому не нужную поездку для какой-то придворной церемонии?
— Ей-богу, я не навязывался с этим поручением, — возразил Блант, — и готов извинить солнце и Темзу за труды по доставке меня туда, куда я вовсе не хочу ехать и где со мною в награду за мои труды обойдутся как с собакой. Клянусь честью, — добавил он, всматриваясь вдаль с носа лодки, — мне кажется, едем-то мы напрасно. Глядите-ка, королевская барка у причала. Ее величество, видимо, собирается проехаться по реке.
Так оно и было. Королевская барка с гребцами в богато украшенных ливреях и с развевающимся английским флагом стояла у широкой лестницы, ведущей вверх от реки. Ее окружали еще несколько лодок для тех придворных из свиты, коим не надлежало быть непосредственно при особе королевы. Телохранители с алебардами, самые рослые и красивые молодцы в Англии, охраняли проход от ворот дворца до реки. Все, казалось, было готово к выходу королевы, хотя еще было раннее утро.
— Ей-ей, это не предвещает нам ничего хорошего, — ворчал Блант. — Верно, какое-нибудь несчастье заставляет ее величество двинуться в путь в такое неурочное время. Мой совет — немедля воротиться назад и доложить графу о том, что мы видели.
— Доложить графу о том, что мы видели! — воскликнул Уолтер. — А что же мы видели, кроме лодки и людей в ярко-красных куртках с алебардами? Давайте исполним его поручение и расскажем ему, что ответила королева.
Говоря это, он направил лодку к пристани рядом с главной, куда сейчас приставать не подобало. Он выскочил на берег, а его осторожные, робкие приятели неохотно последовали за ним. Когда они приблизились к воротам дворца, один из караульных офицеров сказал им, что войти нельзя, так как ее величество сейчас появится. Они сослались на имя графа Сассекса, но на офицера оно не произвело должного впечатления. Он объявил, что под страхом увольнения должен совершенно точно выполнять отданный ему приказ.
— Говорил я вам, — сказал Блант. — Прошу тебя, любезный мой Уолтер, сядем в лодку и вернемся.
— Сначала я увижу, как выйдет королева, — спокойно возразил юноша.
— Ты сошел с ума, вконец рехнулся, клянусь мессой! — воскликнул Блант.
— А ты, — ответил Уолтер, — вдруг перетрусил. Когда-то я видел, как ты здорово дрался с десятком косматых ирландцев. А теперь ты мигаешь, и моргаешь, и пускаешься наутек в страхе перед нахмуренным взором красавицы.
