Ночи в глухих деревнях обычно не самые беспокойные, но тогда отмечали кхмерский Новый год, который камбоджийцы ухитряются растянуть на двенадцать дней. В О Сааме устроили празднование. Мы присоединились, выпили с местными. Я попытал счастья в одной из игр и поставил доллар, остальные игроки ахнули. Кутилы в городе!
На следующее утро, вооружившись еще более подробными указаниями, мы выехали из О'Саамы в третий раз. Оказывается, дорога через заброшенную деревню вела дальше, чем мы думали. Я был счастлив, что Ал хорошо говорит по-кхмерски. У лачуг мы подобрали солдата с десятью литрами рисовой водки. Он явно рассчитывал на продолжение вечеринки.
В путешествии мы с XR справлялись с любыми условиями: грязь, глубокий песок, гравий, даже снег нам нипочем. Но только не болото. Я остановился у края и вгляделся в муть. Мой наездник, которому явно не терпелось приступить к выпивке, постучал меня по плечу и махнул вперед. Через 8 км я снова улыбался. Ездить по болоту — одно удовольствие, я еще больше влюбился в XR. Если впереди нет буйволов, мою малышку не остановить.
У следующей деревни я высадил благодарного пассажира, и нас обступила обычная толпа. Вперед пробился староста. Он едва взглянул на меня, вымазанного в грязи, с глупой улыбкой на лице, и повернулся к Алу. Я так и не узнал деталей того разговора. Когда спросил Ала, тот лишь пробормотал что-то о возвращении в О'Саам и долго ругался. Мы и правда были в Вил Венг, но не в том!
Позже я узнал, что существованию двух Вил Венг есть разумное объяснение. По программе переселения красных кхмеров, в Камбодже иногда переносили с места на место целые деревни. Новая деревня сохраняла свое название. По окончанию их четырехлетнего правления некоторые жители остались на новом месте, другие перебрались на родину. Оба поселения назывались одинаково.
Когда мы въехали в О'Сааму в четвертый раз за сутки, улыбки на лицах туземцев сменились печалью и недоумением: как туристы могут быть такими богатыми, при такой очевидной тупости?
Мы не добрались до Пайлин. Оказавшись в нужном Вил Венг, мы свернули на новое земляное шоссе до Пурсат и сняли номер в лучшем отеле города — с хитроумным кондиционером, еще более хитроумным водопроводом и сорока телевизионными каналами, где показывали сплошные помехи. Но, по крайней мере, еще не закончился кхмерский Новый год. Он совпадает с началом сезона дождей в апреле, и кроме обильной выпивки кхмеры отмечают праздник боями в воде и детской присыпке. Я очень быстро привык к шайкам молодых кхмерок, которые гонялись за мной по парковке отеля, норовя обсыпать детской присыпкой с ног до головы. К счастью, после испытаний предыдущего дня я не так быстро бегал.
За многие месяцы в Бангкоке я встретил не так много иностранцев, которые бы лестно отзывались о Камбодже. Но все они ездили по привычному маршруту из Таиланда, через Лаос, Вьетнам и Камбоджу, с остановкой в Пномпень и Сиемреап у знаменитого храмового комплекса Ангкор Ват. Это центры камбоджийского туризма, и местные не преминут нажиться на богатых туристских сборах. Изводить иностранцев явно лучше, чем зарабатывать десять долларов в месяц в полиции или армии.
Но, как это обычно бывает, едва отклонившись от туристических маршрутов, можно почувствовать настоящий вкус страны. В наши дни магазинной автобусной воздушной злобы так приятно встретить людей, которые не растеряли дружелюбия и гостеприимства, несмотря на все свои несчастья. А если вы на байке, до них еще и забавно добираться.
Выносливость и история с рыбой. Грегори Фрейзер
Медведь в лагере!» Когда кто-то проорал мне это в ухо, я открыл глаза, вскочил и выпустил бутылку с пивом. Махнув рукой на пролитую жидкость, быстро схватил фотоаппарат и кинулся от своей палатки к лагерю напротив, в надежде сделать фото. Я пробыл на Аляске почти две недели, но это был мой первый медведь. Как оказалось, и последний.
Черный медведь весом в 150 кг рылся в остатках ужина на столе у костра. В палатке билась в истерике женщина, она пыталась вылезти, но не могла справиться с заевшей «молнией». Медведь оставил еду в покое, заслышав визг, опрокинул столик для пикника и двинулся в сторону застрявшей женщины.
Я побежал к палатке, рванул замок вперед, потом назад и освободил женщину, она выпрыгнула из палатки и опрокинула меня на землю. Медведь был меньше чем в 3 метрах, а я лежал на спине, залитый пивом, и мычал. Я поднялся на ноги и кинулся за женщиной под защиту своей палатки. Мне тоже не хотелось стать медвежьим ужином.
Мы добрались одновременно, оба отдувались и дышали так, будто пробежали километр, а не десять метров. Это было нечто: она размахивала руками и пыталась говорить, я булькал, сдерживая вечернее пиво, которое пыталось выйти наружу через горло.
Разбрасывая котелки и сковородки, насвистывая и щелкая камерой, я прогнал медведя из ее лагеря. Через час женщина успокоилась, но отказалась возвращаться в свою палатку. Я предложил ей провести ночь в моей. Она предпочла меня медведю, возможно, потому что не знала, что я в дороге уже много дней и не с кем не делил радости ночи.
Это была моя первая поездка на Аляску с тех пор, как я написал книгу «По Аляске на мотоцикле». Издатель решил выпустить вторую публикацию, и я почти две недели исследовал Аляску. Интересно было посмотреть, что изменилось, но после двадцати двух путешествий к «Последней границе» многое осталось прежним.
Лосей и рыбы, как обычно, было в избытке. Дороги стали получше, но движение увеличилось, и времени на переезд из одной точки в другую требовалось столько же, сколько и раньше. Стало больше домов на колесах и жилых трейлеров, почти все прибыли из «Нижних 48», как здесь называют остальные Штаты. Еще я заметил огромное количество мотоциклов, которые добирались до Аляски по дорогам или на паромах.
Десять лет назад я мог проехать весь день и не встретить ни одного мотоциклиста. На сей раз я каждый день видел по несколько байкеров, иногда до десяти. Из техники попадалось все что угодно: от тяжеловесов вроде H. D. до BMW R1200LT, Goldwing, Suzuki и несчетных внедорожников, таких как KLR или BMW F650.
Судя по оборудованию на мотоциклах, некоторые путешественники потратили тысячи долларов на подготовку к Аляске. У одних были дорогие увеличенные топливные баки или дополнительные баки за сотни долларов; ребята явно не рассчитывали найти здесь бензин. По-моему, это глупо, особенно если учесть огромное количество чудовищных трейлеров на шоссе, которые потребляют не меньше галлона за пять миль. Тридцать лет назад, в мою первую поездку, бензин достать было трудно, а сейчас его полно, хотя цены на доллар повыше, чем в «Нижних 48».
Забавно, но многие туристы до сих пор воспринимают Аляску как своего рода границу 1900 года. В городке Василла, у самого Анкориджа, есть самый оживленный магазин Уол Март в Америке. Он так всем нравится, что некоторые парочки там даже женятся. В Анкоридж я обнаружил рынки и магазины, ничем не уступающие собратьям в Лос Анджелесе или Сиэтле. Самая большая разница в ценах. В Орегоне я платил за комнату в мотеле 30 долларов, а в Анкоридж и Фэрбенкс за такую же комнату — 90 долларов.
Избавиться от туристов было труднее, чем пять лет назад. Я справился, забравшись по экстремальным путям вглубь Аляски. Одна из дорог вела от Питерсвиля в южную часть Национального парка Денали. Чтобы туда добраться, мне пришлось преодолеть несчетное количество рек, иногда глубоких, с быстрым, ледяным течением.
Однажды в меня врезалась рыба. Чистый, зеркальный поток был около фута в глубину и пятьдесят ярдов в ширину. Я смотрел вперед на скалы и воду, когда где-то на середине заметил боковым зрением бревно, плывущее ко мне против течения. Прежде чем я успел что-либо сообразить, рыба ткнулась прямо в мое переднее колесо и забилась в воде. Я так удивился, что забыл встать на дно, чтобы удержать мотоцикл,
