и мы с Kawasaki KLR 650 завалились на бок.
Меня сбросила с мотоцикла чавыча весом 150 кг, торопившаяся вверх по течению на нерест. Пока я бултыхался в воде, пытаясь спасти камеры, рыба быстро сориентировалась, обогнула мотоцикл и поплыла себе дальше. Она была так близко, что я мог ухватить ее руками, если бы они не были заняты мокрыми камерами.
Я поднял мотоцикл, но он не желал заводиться. Когда мы падали, двигатель работал, теперь в него попала вода, и мотор заглох. Вода просочилась и в электрическую систему. Следующий час я провел на берегу реки, стараясь завести мотоцикл, медленно убивая аккумулятор с каждой безуспешной попыткой. Через час я обеспокоился еще сильнее, потому что вспомнил о нересте и о том, что я на берегу, где обычно промышляют медведи.
Когда я заезжал сюда утром, мне навстречу попались двое горняков на ATV. Один из них спросил: «У тебя есть пистолет?» Я помотал головой.
Тот, что постарше заявил: «Я бы не стал ходить по этой тропе без пистолета, и уж точно не в одиночестве. Мы только что видели там здоровенных медведей».
И вот я стоял один, без пистолета, на берегу рыбной закусочной для медведей.
Наконец KLR достаточно просох, я завел мотор, заново уложил вещи и поспешно уехал. Оказавшись на пути к цивилизации, я почувствовал себя лучше. Теперь я был в состоянии смеяться над своим недавним положением: я, наверное, единственный мотоциклист в мире, которого из седла вышибла рыба. Пусть «Книга рекордов Гиннесса» — сплошная глупость, но я мог бы подать заявку на основе своей рыбной истории. Учитывая, какие обычно там попадаются рекорды, вроде плевка на самое большое расстояние, мне бы отвели специальное место.
Быстрый переезд по шоссе Далтон показал, насколько изменчивой может быть погода на этом предательском участке пути до Прадхо Бэй. Перед въездом на шоссе я заметил знак, предупреждавший, что шоссе Далтон закрыто из-за лесных пожаров и сильного дыма. Через 80 километров я ехал сквозь пылающие деревья и кашлял.
Как только я добрался до полярного круга на отметке 185 км, огонь и дым сменился дождем, который лил до самого Колдфута. Еще через сотню миль к северу дождь превратился в снег над Брукс Рейндж.
Я намечал маршрут для возможного мотоциклетного ралли по шоссе Далтон, Ралли на Выносливость. Проводись оно в этом году, мотоциклистам пришлось бы за день преодолеть 670 км сквозь лед и пламя. Жалко только, что в начале июля солнце заходит в три часа ночи и восходит двумя часами позже, и у двухколесных было бы достаточно времени на езду при свете дня.
Шоссе Далтон идет параллельно трубопроводу Аляски на юге от Прадхо Бэй. Я знал, что нефть в трубопроводе подогревают, чтобы она легче текла в холодную погоду. В Колдфуте зарегистрировано различие температур в 81 °C. Зимой самая низкая температура минус 27 °C, летом самая высокая — плюс 36 °C. Я подошел к трубопроводу и положил на него руку. Хотя в тот день было около 20 градусов, я чувствовал тепло даже сквозь защитную внешнюю оболочку. Потом мне пришло в голову, что зимой животные, наверное, собираются возле трубы, чтобы согреться. Я гадал, понимали ли «зеленые», которые протестовали против установки трубопровода, что он не дает животным замерзнуть зимой?
Последние дни я провел в районе Кенаи, на юге от Анкоридж, сфотографировался в подтверждение, что добрался до Якорной точки, самой дальней западной точки Северо-Американского континента, куда можно доехать. Ночь в Гомере и блюдо из свежего 90-килограммового палтуса, пойманного в тот же день, едва не помешали моим планам. Капитан лодки сказал мне утром, что за $ 100 я почти наверняка поймаю палтуса, и я представил, как вытаскиваю подобного гиганта. Тем вечером пошел дождь и завыл ветер. У Гомер Спит я чувствовал себя, как в зимней Монтане, которой обычно стараюсь избегать. Я собрался поутру и отправился в Анкоридж.
Несколькими днями ранее местный гид устроил мне ночь в городе. После приятного ужина с друзьями он препроводил нас четверых в лучший клуб «танцев на коленях» в Анкоридж. Мы там недолго развлекались, но после лесной жизни, нескольких дней пути и ночей в одноместной палатке мне нужен был повторный визит.
Великая «Аляска Буш Кампани» могла выиграть, но не хватило моего решающего голоса. На входе я сразу же заметил мотоциклиста, которого встретил неделей раньше на шоссе Денали. Он тоже ездил на KLR. Следующий час мы провели в баре, покупая пиво по завышенным ценам и обмениваясь историями о путешествиях по Африке, Южной Америке и Азии. Когда наши бумажники начали стремительно пустеть, мы решили вернуться в мой кемпинг, заскочив вначале в магазин за пивом по более приемлемым ценам. В магазине мы заплатили одну пятую того, что выкладывали в баре, пытаясь не обращать внимания на голых танцовщиц и болтая о жизни на колесах.
В лагере мы провели еще несколько часов в разговорах и сравнении наших приключений. К 11 вечера он решил, что пора возвращаться в мотель. После его ухода я сидел и посасывал пиво из оставшихся четырех бутылок, в серых прохладных сумерках и спокойствии муниципального кемпинга.
Я размышлял о своих неделях на Аляске, о дорогах и тропинках, по которым ездил, о людях, которых встретил, о новых друзьях. Это была моя лучшая поездка за последние шесть месяцев. Потом я вспомнил, как недавно скучал по заводным танцовщицам и «Аляска Буш Кампани». Я вспомнил, как, пока мы с другом разговаривали, несколько дам вились вокруг и ластились к нам, пытаясь продать танец на коленях, и как было трудно оторвать взгляд от раздетых с ног до головы танцовщиц на сцене.
Потом я закрыл глаза, представил одну из танцовщиц, движения и тело которой мне особенно понравились. Я двумя руками держал бутылку пива, поставив локти на столик для пикника. Голова опустилась на грудь, передо мной мелькали откровенные картинки, эротические воспоминания воспламеняли. И тут кто-то закричал: «Медведь в лагере!»
По страницам атласа — в даль далекую. Мачек Свинарски
Как и все наши предыдущие сборы, этот тоже прошел не гладко: Пржемек угробил свой GPS, когда его настраивал, Павел провозился с багажными кейсами до самой последней минуты, у Михаля были какие- то проблемы с новым сцеплением, а я мучился с установкой масляного радиатора.
Но, подъезжая к российской границе, мы почувствовали такой приятный всплеск адреналина — все самое интересное вот-вот начнется! Пограничник взял паспорт Пржемека, посмотрел, смял, еще раз посмотрел и, наконец, сказал: «Этот паспорт просрочен! Возвращайтесь в Польшу и получите новый». «А нет ли какого-нибудь другого способа решить эту проблему?» — спрашивает Пржемек, сделав наивное лицо. Разумеется, есть: бумажник Пржемека легчает на $ 5, и мы можем благополучно ехать дальше.
План у нас очень простой: гнать до самой Монголии. Целыми днями мы едем по Транссибирской магистрали. Иногда я узнаю места из Mondo Enduro — фильма, который я смотрел несколько лет назад и который и вдохновил меня на мотопутешествия. Мы спешим, поэтому не можем позволить себе такое удовольствие, как внедорожная езда по Сибири. Мы гоним так, что задницы просто отваливаются, но когда мы смотрим на карту— черт возьми! — до Монголии все равно еще куча страниц! На каждой бензоколонке я спрашиваю: «До Иркутска еще далеко?» Ответ всегда один и тот же: «Друг мой, до Иркутска еще очень, очень далеко».
Однажды что-то странное случилось с Михалевым КТМ. Мы остановились, а он все ездил вокруг нас. Похоже, проблема была в сцеплении — когда мы его выжимали, крышка двигателя просто ходуном ходила. Когда Михаль ее снял, по его лицу я понял, что его путешествию пришел конец. Кое-как он поковылял обратно в Польшу, а мы втроем двинули дальше на восток.
Ребята мы дружелюбные, так что ночевать решили у местных. Когда начинало темнеть, мы просто сворачивали с дороги, заезжали в какую-нибудь деревушку и спрашивали у людей разрешения заночевать у их домов. Обычно с этим проблем не было, нас еще и шикарным ужином кормили: жареной картошкой с
