— Не знаю. О многом.
— Тебе жаль, что мы так поступили?
— Нет-нет, я очень счастлив.
— Ты не кажешься очень счастливым.
— Я только что выгнал из дому жену, с которой прожил двадцать четыре года. Всего несколько часов назад…
— Прости, Уолтер. Ты еще можешь все исправить. Я уйду и оставлю вас…
— Нет. Это я могу тебе обещать. Я ничего не стану исправлять.
— Ты хочешь быть со мной?
— Да.
Он коснулся черных волос, от которых пахло кокосовым шампунем, и положил их себе на лицо. Теперь у него было все, о чем он мечтал, но отчего-то Уолтера охватило чувство одиночества. После долгого ожидания, которое казалось бесконечным, он лежал в постели с той самой девушкой, о которой мечтал, очень умной, красивой и преданной, но в то же время склонной устраивать беспорядок и не умеющей готовить. А еще ее не любила Джессика. Лалита — это все, что у него было, единственный оплот, стена между Уолтером и бесчисленными мыслями, которые он пытался отогнать. Например, мыслями о Патти и его друге — об их остроумных разговорах на Безымянном озере, о зрелой взаимности их секса, о том, как они радовались тому, что Уолтер далеко. Он начал плакать, уткнувшись в волосы Лалиты, и девушка утешала его, вытирала слезы, а потом они снова занимались любовью, доводя друг друга до изнеможения, пока он наконец не излился прямо ей в ладонь.
Последовали несколько трудных дней. Уолтер встретил в аэропорту прилетевшего из Колумбии Эдуардо Сокела и поселил гостя в «комнате Джоуи». На пресс-конференцию в понедельник утром пришли двенадцать журналистов, и Уолтер выдержал это испытание, после чего дал длинное телефонное интервью Дэну Кейпервиллу из «Нью-Йорк таймс». Уолтер, который всю жизнь работал в сфере общественных отношений, сумел побороть первоначальное ощущение хаоса — он не утратил бдительности и не стал заглатывать соблазнительную наживку журналиста. Общеамериканский птичий заповедник, сказал он, воплощает новую парадигму охраны окружающей среды, основанную на научных изысканиях и частном финансировании; несомненное безобразие открытых горных разработок вполне компенсируется блистательной перспективой развития экологически устойчивого «зеленого» природопользования в Западной Вирджинии и Колумбии (экотуризм, возобновление лесов и передача их в доверительное управление). Койл Мэтис и его соседи от всей души, что весьма похвально, согласились сотрудничать с трестом; они вскоре получат работу в одном из филиалов «Эл-би-ай» — щедрого партнера «Лазурных гор». Уолтеру приходилось старательно сохранять самообладание, восхваляя «Эл-би-ай», — учитывая то, что он услышал от Джоуи. Закончив телефонный разговор с Дэном Кейпервиллом, он отправился ужинать с Лалитой и Сокелом и выпил два бокала пива, доведя итоговый счет до трех.
На следующий день, когда Сокел уехал в аэропорт, Лалита заперла дверь кабинета Уолтера и встала на колени у него между ног, чтобы вознаградить шефа за труды.
— Нет-нет, — сказал он, откатываясь вместе со стулом.
Не вставая с колен, она последовала за ним.
— Я просто хочу на тебя посмотреть. Никак не могу насытиться…
— Нет, Лалита. — Он слышал, как в другой комнате возятся сотрудники.
— Всего на секунду, — настаивала девушка, расстегивая молнию. — Пожалуйста, Уолтер.
Он подумал о Клинтоне и Левински, а потом, глядя на Лалиту, которая улыбалась взглядом, держа во рту его мужскую плоть, вспомнил пророчество своего злокозненного друга. Похоже, это действительно доставляло Лалите радость, и все-таки…
— Нет. Прости, — сказал он, как можно аккуратнее отстраняя ее.
Она нахмурилась, явно обиженная.
— Тебе придется разрешить, — сказала она, — если ты меня любишь.
— Я тебя очень люблю, но сейчас не время.
— Я хочу, чтоб ты разрешил. Хочу сделать все сейчас.
— Прости… но нет.
Он встал и застегнул брюки. Лалита стояла на коленях, с опущенной головой. Затем она поднялась, разгладила юбку на бедрах и горестно отвернулась.
— У нас есть проблема, которую нужно обсудить, — сказал он.
— Ладно. Давай поговорим о твоей проблеме.
— Она заключается в том, что придется уволить Ричарда.
Имя, которое Уолтер отказывался произносить до сих пор, повисло в воздухе.
— Почему мы должны это сделать? — спросила Лалита.
— Потому что я его ненавижу, у него был роман с моей женой, и я больше никогда не желаю слышать об этом человеке, не говоря уже о том, чтобы с ним работать.
Лалита вздрогнула, когда он сказал это. Опустив голову, ссутулив плечи, она словно превратилась в обиженную маленькую девочку.
— Вот почему твоя жена ушла?
— Да.
— Ты все еще любишь ее?
— Нет!
— Любишь. Вот почему ты не подпустил меня сейчас.
— Неправда. Это неправда.
— Все может быть, — сказала Лалита, выпрямившись. — И тем не менее мы не можем уволить Ричарда. Это мой проект, и Ричард мне нужен. Я уже расхвалила его нашим активистам, и он нам понадобится в августе. Я понимаю, что у тебя с ним проблемы и что ты расстраиваешься из-за жены, но я не стану увольнять Ричарда.
— Милая, — произнес Уолтер. — Лалита. Я очень тебя люблю. Все будет хорошо. Но попытайся взглянуть на ситуацию с моей стороны.
— Нет, — ответила она, непокорно глядя на него. — Меня не волнует твоя сторона. Моя работа — заниматься вопросами перенаселения, и я буду делать именно это. Если наш проект и я тебе не безразличны, ты дашь мне делать все как я хочу.
— Вы мне крайне небезразличны. Но…
— Тогда поставим точку. Я больше не стану упоминать его имя. Можешь уехать из города, когда он приедет в мае, чтобы встретиться с нашими стажерами. А об августе подумаем, когда он наступит.
— Но он вряд ли захочет участвовать. В субботу он уже говорил о том, чтобы все бросить.
— Разреши, я с ним поговорю, — сказала Лалита. — Если помнишь, я хорошо умею убеждать людей делать то, чего они не хотят. Я — очень эффективный сотрудник, и, надеюсь, ты будешь достаточно добр и позволишь мне делать свою работу.
Он поспешно вышел из-за стола, чтобы обнять ее, но девушка убежала.
Уолтеру нравились преданность и воодушевление Лалиты, он был удивлен ее гневом и потому не стал настаивать. Но время шло — минуло несколько дней, известий об уходе Ричарда из «Свободного пространства» не было, и Уолтер сделал вывод, что он по-прежнему с ними. Ричард, который ни во что не верит! Единственное объяснение заключалось в том, что Патти поговорила с ним по телефону, внушила чувство вины и заставила остаться в проекте. Сама мысль, что они разговаривают — не важно о чем — хотя бы в течение пяти минут, особенно о том, чтобы «помочь бедному Уолтеру» (ох уж эта фраза, кошмарная фраза!) и спасти его любимый проект — что-то вроде утешительного приза, — сводила с ума. Он ощущал свою слабость, порочность, ничтожество, готовность во всем идти на компромисс. Это беспокойство встало между ним и Лалитой. Хотя они ежедневно и подолгу занимались любовью, секс был омрачен осознанием того, что и Лалита, хотя бы немного, изменила ему с Ричардом, а потому их отношения не становились более близкими, более личными, как бы Уолтеру того ни хотелось. Куда бы он ни повернулся, всюду был Ричард.
В той же мере, хоть и по-другому, его тревожила «Эл-би-ай». Во время ужина с отцом Джоуи, душераздирающе униженный и предающийся самобичеванию, разъяснил суть отвратительной сделки, в
