Штатов. Потери противника снизились до такой степени, что крупная высадка в Европе становилась возможной, и с февраля 1944 года из сообщений всех источников следовало, что противник готовит высадку на западе Европы.
Гросс-адмирал не сомневался в серьезности ситуации. Во время своей поездки на берег Бискайского залива – поездка в этот район оказалась последней – он откровенно говорил подводникам:
– Если нам не удастся сбросить противника обратно в море и он сумеет достигнуть Рура, то мы проиграем войну. Каждая часть, каждый из вас – все должны понимать, что лишь максимальная решимость даст нам возможность победить в этой решающей фазе войны. Мы знаем, что враг предельно полон решимости раздавить немецкий народ. Нам нечего ждать милосердия. Европейскую крепость нужно защищать до конца.
В начале того рокового июня 22 лодки из состава «средней» группы находились в Бергене, Ставангере и Христиансанде в ожидании вражеской высадки. Ни одна из них не была оборудована шноркелем. Группа «Ландвирт», насчитывавшая теперь 36 лодок, была разбросана по бискайским базам – 15 лодок в Бресте, из которых только 7 имели шноркель, а другие 22 – в Лорьяне, Сен-Назере и Ла-Палисе. Лодки держали в шестичасовой готовности, с полным боекомплектом, заправленные, с полным провиантом, отпуска и увольнения были отменены. Каждый понимал, какие события надвигаются.
Бомбардировщики противника утюжили землю Франции, готовя широкую дорогу до Парижа для будущих побед. Железнодорожные станции, мосты, сортировочные узлы, перекрестки, посадочные площадки – по всей системе коммуникаций Северной Франции прошел разрушительный смерч.
Гитлер уже давно запретил гросс-адмиралу летать во Францию с инспекциями. Бывало, штабные машины с высшими офицерами на высокой скорости покрывали сотни километров на аэродромы, где ожидалось приземление самолета гросс-адмирала. Теперь это осталось в прошлом. Офицеры на немецких базах во Франции уже больше не ездили на охоту за оленями, зайцами, фазанами или голубями. В оккупированной Франции их жизнь уже не была в безопасности. Ноймана, адъютанта одного высокого военного чина, среди бела дня захватили вооруженные автоматами люди. У него отобрали оружие и отпустили, так что он мог радоваться, оставшись в живых. Маки стали вездесущи и уверены в своих силах. Ни один немец уже не смел показаться в лесу между Лорьяном и Ванном, а также во многих других частях Франции. Германские гарнизоны были уже не столь сильны, чтобы сдерживать партизан, которым каждую ночь сбрасывали оружие самолеты противника.
И вот настал день высадки. Первым признаком стали вспышки на экранах прибрежных радиолокационных станций и сообщения патрульных кораблей из проливов. Стало ясно, что на английском берегу что-то затевается – отнюдь не обычная концентрация крупных бомбардировочных сил над проливами для воздушного рейда на Германию. Это была мощнейшая армада из когда-либо отплывавших от берегов Англии. Силы высадки возглавляло бесчисленное множество тральщиков, потом шли эсминцы – целая сотня, – потом транспортные суда, крейсеры, специальные десантные корабли, до тысячи транспортов с войсками, а на заднем фоне высились мрачные громады линкоров. Над ними ревели пять тысяч истребителей и три тысячи бомбардировщиков, большинство «летающие крепости», а в голове их шли транспортные самолеты с бесконечной вереницей планеров.
Первые тревожные сообщения достигли германского командования около часа ночи 6 июня. Они поступили из Кале, из устья Сены, из Гавра и из Котантена. Были отдельные сообщения об изолированных парашютных десантах к западу от города Кана в устье Орна, под Сент-Мэр-Эглиз севернее Карантана, восточнее Котантена и в устье реки Вир. Основные же силы десанта находились на переходе, но пока не обнаруживали своих намерений относительно места высадки. В верховном штабе полагали, что парашютные десанты на полуострове Котантен представляли собой не что иное, как переброску боеприпасов для отрядов маки либо отвлекающую операцию. Главной атаки ожидали в районе Кале. Но адмирал Кранке в Париже расценил эти действия противника как начало главного удара.
Вскоре после первых операций противника обрушились мощные комбинированные удары с воздуха и с линкоров по району устья реки Орн в Карантанском заливе. Одновременно началась высадка войск с массы десантных кораблей на побережье в районах населенных пунктов Карантан, Сент-Мэр-Эглиз, Виервиль, Арроманш и Курсель.
В 3.05 командование подводного флота получило от своего адмиралтейства первые известия о событиях во Франции: «Большое число парашютистов и планеров приземляются в Нормандии». Спустя пять минут по «средней» группе лодок в Норвегии была объявлена боевая тревога, а полчаса спустя приказ об объявлении боевой тревоги был направлен в группу «Ландвирт» в Бискайском заливе. Приказ был направлен также и на лодки, которые уже вышли из норвежских портов; им было приказано застопорить ход и ждать дальнейших распоряжений. Два часа спустя пяти лодкам, оборудованным шноркелями, был дан приказ на полном ходу направиться в Западную Францию, там получить торпеды и сразу же снова выйти в море. Восьми лодкам со шноркелями из Бреста и одной из Лорьяна было приказано действовать к северу от Шербура. Лодкам из Бреста, не имевшим шноркелей, поступил приказ атаковать британские конвои между мысами Лизард и Хартланд, а остальным «бесшноркельным» лодкам из Лорьяна, Сен-Назера и Ла-Палиса – вести разведывательное патрулирование в Бискайском заливе. Лодки из «средней» группы в Западной и Южной Норвегии были приведены в состояние готовности к немедленному выходу в море.
Первые лодки вышли еще по темноте. Приказ им гласил: «Боевая тревога. Следовать в надводном положении на максимальном ходу, отражать атаки самолетов противника». Подводники понимали, что это значит.
Облака рассеялись, и над ними предательски засияла луна. Подводники понимали, что значит и это.
Вахтенный журнал подводной лодки «U-415», которой командовал лейтенант Вернер, дает картину того, что последовало:
Спустя некоторое время механик докладывает, что лодка может погрузиться и идти на электромоторах. Приказываю снова всем спуститься вниз. Берем курс на базу...»
Лодки по дороге к проливам сбили четыре больших самолета противника, в то время как за сутки командованию поступило полсотни сообщений о нападении самолетов на лодки. Пять лодок, одна из них со шноркелем, оказались повреждены настолько серьезно, что вынуждены были вернуться в Брест. Подводники потеряли Кетельса на «U-970» и Бадена на «U-955» на пути из Атлантики на базу. Еще две лодки погибли утром 8-го, а две были повреждены настолько сильно, что им пришлось возвратиться на базу.
К 10-му не менее десяти лодок из Бреста, не имевших шноркелей, были снова спрятаны в бункеры, еще одна вообще не вернулась.
К 12 июня стало ясно, что противник не собирается высаживаться где-либо еще помимо Нормандии, и
