- И это говорит мне человек, которого воскресили из мертвых, - Октавиан повел плечом. - Именно об этом я тебе и твержу весь вечер.
Он разжал пальцы, и неожиданно Ватанабэ ударил в лицо сильнейший порыв ураганного ветра. Прежде, чем толстяк успел отдернуть высвобожденную руку, его смело со сцены.
Канзаки, широко раскрыв глаза и позабыв о стоящей за спиной Анне, смотрела, как отрывается от земли и летит вниз, на беспомощные сиденья, могучая фигура Сэма. Ей трудно было поверить, что эту неуязвимую машину смерти, которую она знала, швырнули словно пушинку.
Сэм упал тяжело и грузно. Сломав несколько кресел, он секунду катился кубарем, затем вывалился в проход между рядами. Не теряя времени, толстяк поднялся. Когда он оперся о пол, выяснилось, что рука, за которую держал Вендиго, лишилась кожи. Рваный рукав свисал вокруг красно-синего месива из мышц, вен и чего-то серо-стального. Одним мимолетным движением Октавиан едва не снял с Сэма шкуру как с животного.
- А, так ты у нас тоже немножко железный.
- Ух ты... - без эмоций произнес толстяк, выпрямляясь. - Такого точно никто не умеет.
- Так я об этом и твержу уже битый час.
Октавиан шагнул к краю сцены и остановился, глядя сверху вниз на Ватанабэ, разглядывающего собственную руку. Дождавшись, пока толстяк переведет взгляд на него, Вендиго пояснил:
- Я же объяснил. В истории всегда должно быть противостояние. И ты - идеальный кандидат на роль моего врага.
- А сам-то ты какую роль собрался играть?
- Разве не очевидно? Я - дракон. Ну, воплощение зла, жестокости и прочих вредных привычек. Антагонист, одна штука. Злобен, могущественен, пафосен и упиваюсь собственным величием.
- Оно и видно.
Кэтрин, так и не поднявшаяся с пола, смотрела попеременно то на лица говоривших мужчин, то на страшную ободранную руку Сэма, которую тот держал перед собой и, казалось, совершенно не чувствовал боли. Стоявшая над американкой женщина казалась равнодушной, но, скосив пару раз глаза на вооруженную стражницу, Винтерс заметила, насколько неподвижно ее лицо, и насколько внимательно эта женщина слушает разговор.
- Ну так как? - Вендиго развел руками, но на этот раз смерти и разрушения не случилось. - Наглядно показано, что я твой самый страшный кошмар?
Внезапно Сэм, опустив искалеченную руку, прыснул. Ему вдруг вспомнилось старое кино.
- Не-а. Самый страшный мой кошмар - это когда мне приснилось, будто я проснулся без мужского хозяйства в штанах.
- Хм... - Октавиан на миг задумался. - Хорошо. Ладно. Значит, я не самый страшный твой кошмар. Но я все равно очень страшный.
- Да ничего ты не страшный, - Ватанабэ снова поднял руку, судя по всему, не перестававшую посылать сигналы боли, и поморщился. - Ты убиваешь любой страх, стоит тебе только открыть рот.
- Это тебе просто роль не нравится. Но должен же кто-то быть воплощением зла. Я ведь именно об этом веду речь. Давай будем врагами, тебе понравится.
- Если бы я понимал хоть немного из того, о чем ты болтаешь... - Сэм пожал плечами.
Разговор явно затягивался. Было ясно, что ни один из собеседников не собирается до скончания веков стоять на месте и сотрясать словами воздух. Непонятно было лишь, кто начнет действовать первым.
Первым начал, конечно же, Сэм. Вновь обманывая все ожидания, толстяк с легкостью китайского акробата прыгнул вперед, вскочил по ступенькам и вихрем понесся к Октавиану. Тот успел опустить руки и только недоуменно развел их. Случившегося далее Канзаки не разглядела, но Ватанабэ вдруг мячиком покатился по сцене к до сих пор стоявшим креслам, а Вендиго громко притопнул ногой, переступив.
Сэм затормозил о спинку одного из кресел, а Октавиан снова заговорил:
- Сэм, Сэм, пойми одну простую вещь. Если бы меня можно было достать теми фокусами, что ты применяешь на прочих злодеях, то наша встреча не имела бы смысла.
- Вот это вот... - пропыхтел толстяк, приподнимаясь и опираясь на окровавленную руку, сейчас уже больше походившую на обожженную, всю в жутких буграх, с торчащими участками голого мяса. - Вот это уже просто унизительно.
- Это еще не самое унизительное, - улыбка Октавиана могла заставить умереть от зависти Чеширского кота. - Прямо сейчас академия 'Эклипс' в Меркури подвергается нападению, и большая часть Наследников будут вывезены из города до наступления завтрашнего утра. Хотя, конечно, стоит сделать скидку на разницу во времени.
- Что?!
Канзаки невольно подалась вперед, но Анна тут же оказалась рядом, грубо ткнув в спину пистолетом. Сэм даже не оглянулся на возглас напарницы. Он встал и снова двинулся на Октавиана.
- Вот даже как...
- Не все, конечно, отправятся в увлекательное путешествие, однако ультра-насилию это в любом случае не помешает, - Вендиго покивал, нисколько не беспокоясь приближением толстяка. - Ну как, Сэм? Чувствуешь, что коварный план все-таки наличествует?
- Я и не говорил, что ты не коварен, - ответил Ватанабэ. - Я говорил, что ты меня не впечатлил.
С этими словами он бросился на противника в третий раз.
Зрелище было бы потрясающим воображение, если бы его можно было разглядеть невооруженным глазом. Нечто стремительное, неуловимое как молния, как оттенок мысли, возникающий в голове, материализовалось физически в облике Октавиана Вендиго. Он, казалось, не двигался. Только легкая тень пробежала по освещенной сцене, секундное дуновение ветерка. Но Сэма этот ветерок почему-то отбросил на пару метров, заставив хрустеть и ломаться крепкие кости.
- Не получится, - милым голосом пояснил Октавиан. - На каждую сверхчеловеческую выходку бессмертных суперменов я предоставлю такую же, но в десять раз сильнее.
Ватанабэ опять поднялся, тяжело и грузно, будто извечная способность стряхивать любые раны отказывала ему. Толстяк ничего не сказал, а Вендиго продолжил:
- Вот почему я и заинтересовался тобой. Ты отлично пользуешься всеми преимуществами и недостатками трикстеров. Но ты все же прекрасно знаешь, насколько все они фальшивы. Как и Наследники. Вот почему сегодня, в день, ознаменовавшийся началом настоящих перемен, я сообщаю тебе, что тоже прекрасно все понимаю. Уже очень скоро Наследникам и их чудовищным кузенам придется проговаривать реплики и скрещивать шпаги, как было раньше и должно случиться вновь. Но мировую сцену установлю я, и сценарий будет переписан. Война в Ливии - лишь тень того, что случится в ближайшее время. Воинственные сребролюбцы, скупцы, прелюбодеи и убийцы выйдут одной большой толпой на площадь, чтобы можно было начать судилище. Ни Америка, ни Европа - никто не останется в стороне. Эти слова ты тоже должен запомнить, Сэм. Передай их разжиревшим носителям крестов и сутан, привыкшим быть менеджерами мироздания настолько, что теперь любая перемена пугает и затирается ластиком человеческой крови. Их затея превратить Наследников в батарейки не проживет долго. Как и трусливые попытки Лилит и ей подобных приспособиться к миру большого спектакля.
- Так вот... ты чего хочешь, - тяжелым одышливым голосом проговорил Ватанабэ.
- Я ведь уже говорил: я хочу сыграть отличный спектакль, но добавить к нему мой финал. А для этого надо переиграть всех актеров. И, конечно, нужен ты, хорошо прописанный враг. У тебя есть все, чтобы получить роль. Обаяние, стиль, и даже отряд бесхарактерных пустышек-женщин, существующих только как номинальные двигатели сюжета и приманка для мужской аудитории. Все просто идеально!
- Спектакль, значит. Глобальный кризис, который ты приближаешь каждым своим действием - это спектакль?
- Это подготовка к нему. Когда кризис достигнет точки невозврата - тогда все начнется. Войны, насилие, страх - лучшие эмоции для аудитории. Даже та бомба, что не взорвалась полгода назад, достигла своей цели. Как, по-твоему, я заполучил человека в рядах 'CDM', ту самую 'крысу', благодаря которой сейчас полыхают совершенно секретные объекты? Через страх. Терроризм ведь призван служить какой-то цели. Я
