получится сцена. Начали.
И тут в издерганный, едва держащийся в голове разум Кэтрин Винтерс, успевшей за последние дни настрадаться и перенервничать больше, чем за последние полтора десятка лет вместе взятых, беспрепятственно проник кто-то чужой. Чужой, большой и страшный.
Перед глазами возникли собственные воспоминания, отраженные как в зеркале в чужих глазах.
Есть я. Есть мама. Мама меня любит. Я хорошая.
Есть папа. Он самый лучший в мире.
Пора в школу.
Учиться, играть, знакомиться.
Скоро конец учебы.
Я уже взрослая.
Пора любить.
Любить. Рожать.
Есть Сэм. Он меня любит?
Они хотят меня убить.
Папа, я не верю...
Смерть. Смерть - это больно, даже когда умирают другие.
Он сказал, что не умеет плакать. Я буду плакать за двоих.
Что-то страшное и черное там, в воспоминании, которое никак не приходит. Что-то такое, чего нельзя вспоминать.
На этот раз Вендиго не поднимал руки, но вихрь невидимой силы был таким мощным, что едва не взорвал Сэма мириадами окровавленных осколков. Живой костюм вновь превратился в лохмотья, лопнув и порвавшись везде, где только можно. Однако сейчас Ватанабэ устоял на ногах. Будто готовясь толкать тяжелый груз, он стоял, подавшись вперед, широко расставив ноги и уперев их в пол. Каблуки на всю глубину вошли в паркет, его отодвинуло на несколько сантиметров, но на этот раз не швырнуло. Поднятые руки опять будто ошпарило кислотой, кожу сорвало, и окровавленное мясо, жилы и кости обнажились сильнее, чем прежде. Но он все-таки не упал.
Анна и Канзаки с разных сторон наблюдали, как Сэм пошатнулся. Энергия Октавиана не исчезла. Она продолжала давить, толкать, пытаться сбить с ног и уволочь прочь как листик на ветру. Но толстяк не сдавался. Превращаемый в живую отбивную, он сделал шаг вперед. Еще шаг. Еще.
Кэтрин тем временем перестала видеть что-либо кроме огромной черной тени, упавшей на нее сверху и медленно засасывающей внутрь себя.
Нужно освободиться. Нужно отдать то, что тянет вниз. Нужно скорее обернуться и увидеть то, чего видеть нельзя. Но ведь тогда она умрет. Откуда-то она это точно знает. Так говорил папа. Он сказал, если то, что спрятано у нее в голове, покажется наружу, то...
Октавиан моргнул и улыбнулся пустым глазам женщины. И тут на его запястье шлепнулось что-то большое, мокрое и противное. Это была окровавленная человеческая рука, почти скелет руки. Медленно повернув голову и все еще улыбаясь, Вендиго увидел, как шевелятся губы Сэма.
- Тоцугэки лав харт, падла.
В глазах Октавиана успело появиться такое выражение, будто он собирался удивиться странной фразе, но взмах руки, прозвучавший с почти смешным свистом, прервал его. Короткий, но чрезвычайно мощный апперкот пришелся по челюсти снизу.
Анна, кажется, вскрикнула громче, чем когда получила пулю в плечо. Выпустив из рук Кэтрин, Октавиан запрокинул голову и сделал неловкий шаг назад. Не более. Удар, способный надолго вывести из строя кого угодно, даже не заставил его как следует попятиться.
- Хм... - произнес он и прикоснулся к челюсти, на которой не было видно ни малейших следов повреждений. Сжав поврежденный участок, Вендиго опустил голову. - Сэм, я тебя обожаю.
Ватанабэ, окровавленный, шатающийся, но непреклонный, отвел кулак назад, готовясь бить еще. Но этого не потребовалось. Канзаки, держась за сломанные, как ей казалось, ребра, увидела, как Вендиго резко опустил ладонь на плечо Ватанабэ. Хруст сломанной ключицы не заставил ни один мускул на застывшем лице толстяка дрогнуть.
- Никто еще не ударял меня успешно. Ни разу. Хорошо, мы договорились. Женщины будут живы. Но ты, надеюсь, догадался...
Не договорив, Октавиан убрал руку со сломанного плеча Сэма и, не сжимая в кулак, ударил ладонью в область диафрагмы. Не успевший защититься Ватанабэ вновь упал.
- В этом акте тебе полагается попасть под раздачу.
Вендиго поддел упавшего ногой, будто играл с футбольным мячом. Сэма подбросило в воздух, будто он и впрямь был резиновым и пружинил. Октавиан хлопнул по телу толстяка раскрытой ладонью и с новой силой вбил в пол. Ватанабэ раздробил покрытие и пустил по полу длинную трещину. Он не успел прийти в себя, когда очередной взмах руки и новая волна невидимой энергии покатили его прочь. Октавиан посмотрел вслед беспомощному противнику, и выражение его лица было невозможно прочесть.
Однако Мегуми, одна остававшаяся способной наблюдать, не пыталась боле рассмотреть Вендиго. На секунду обернувшись к осевшей на пол Винтерс, отпущенной им, девушка тут же устремила встревоженный взор вслед Сэму. Тот по-прежнему пытался подняться, но, легко махнув рукой сверху вниз, Октавиан пригвоздил его к полу. Стоило толстяку приподнять голов, как невидимый молот повторно ударил по всему телу.
Канзаки смотрела и не верила своим глазам. Нет, вовсе не невероятная сила Октавиана, способного творить такое над людьми, поразила ее в эти секунды. Девушку поразило осознание того простого факта, что она впервые с памятного вечера в Токио боится за жизнь своего необычайного напарника.
Сэм всегда шел к опасности напрямик, готовый встретить ее кулаком, пулей или плоской остротой. Он ничего не боялся и всегда выходил победителем. Ни террористы, ни полицейский спецназ, ни трикстеры не могли свалить с ног мужчину, начинавшего казаться японке настоящим колоссом. Потребовалось увидеть, как его, беспомощного, ломает и сокрушает кто-то чудовищный, чтобы понять, каким сильным Сэм стал в глазах Мегуми за те месяцы, что они провели вместе. Даже сидя в ожидании в Ливии, даже глядя сквозь прицел снайперской винтовки в Нью-Йорке, она знала, что Сэм справится, что с ним не случится ничего... смертельного.
А сейчас было ясно, что он вот-вот может умереть. Ни одно живое существо не выдержит таких побоев долго. Канзаки слышала, как хрустят кости. На Сэме не должно было остаться живого места. И сердце девушки бешено стучало, едва разгоняя ледяной холод страха.
Да, черт возьми, она боялась за него! Она не хотела, чтобы он умирал!
Крепкая рука ухватила за шею, дергая куда-то в сторону. Кэтрин осталась за спиной, а перед вытянутой в разрушенный проход между рядами кресел японкой вновь оказалась Анна. Взгляд женщины- трикстера не предвещал ничего хорошего.
- Что ж ты такая... - начала она и без замаха отвесила Канзаки оплеуху. Боль выстрелила в полученные раны с новой силой, когда девушку словно стукнуло молотом. - ...Назойливая?
Мегуми попятилась и упала бы, если бы здоровая рука Анны не вцепилась в легкомысленное одеяние, пришедшее в не самый лучший вид в результате драки и кувырков. Удержав противницу, рыжеволосая шевельнула простреленным плечом.
- Ненавижу чувство заживления. Как будто руку отлежала.
Напряженная ладонь взмыла в воздух.
Ну уж нет!
Ярость заставляет людей совершать поступки, порой оказывающиеся неожиданно верными. Когда Канзаки поняла, что ее намереваются просто избить, куражась и не напрягаясь, в глазах потемнело от злости. Она до сих пор не могла простить Анне случившегося полгода назад, а уж сносить подобное обращение от кого бы то ни было - и вовсе не собиралась. Кулак сжался до боли, до впившихся в плоть ногтей. Ни на что не надеясь, а просто разозлившись, японка ударила противницу в грудь.
Когда под костяшками что-то хрустнуло, девушка сперва ощутила лишь боль и страх повреждения сустава. Но тут же Мегуми встретилась взглядом с Анной, на лице которой стремительно сменили друг друга
