— Вопрос был: ты замужем?
— Я думала, ты уже сам ответил на него вчера вечером. Ты же знаешь, что нет. — Какое облегчение говорить правду!
— Помолвлена?
— Нет. — Еще один легкий ответ. — Не помолвлена.
— А… у тебя есть кто-нибудь постоянный?
— Ну… — Настало время для отговорок. — Думаю, это зависит от того, что ты под этим подразумеваешь…
— Джинни, ты понимаешь, о чем я спрашиваю.
— Да, понимаю.
— И твой ответ?
— Не совсем.
— Ну, ладно. — Джейк улыбнулся ей так, будто она призналась в вечной страсти к нему. — На этот раз я буду считать твой ответ отрицательным. — Его голос звучал лениво и нежно, мягкие модуляции были совершенно неотразимы, и она потеряла желание противоречить. — Значит, все в порядке.
Он убрал с ее лица прядь волос и, когда они стали подниматься по лестнице на террасу, сплел свои пальцы с ее. Такой вид нежного контакта в целом не представлял угрозы; его слова — вот что поражало.
Ведь она знала, что совсем не все в порядке. Более того, она была убеждена, что теперь ее жизнь никогда больше нельзя будет обозначить такими простыми и удобными словами.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Обед, которого Джинни так боялась, прошел очень весело и непринужденно. Девушка решила не обращать внимания на ощущение, подобное тому, которое возникает, когда вы спускаетесь вниз в скоростном лифте, и попыталась забыть о причинах, приведших ее сюда. Короче, она вела себя так же, как и на любом другом обычном обеде с людьми, которых она не очень хорошо знала.
В общем, это так и было, за исключением Джейка. Сидя напротив него, невозможно было спорить с его недавним заявлением, что, похоже, они знают друг друга вечность. Ее согласие было таким пылким, что Джинни едва могла вообразить, что же будет, когда она вернется в Лондон. А пока она старалась быть интересной и заинтересованной гостьей — роль, которая удалась ей с легкостью.
Разговор в основном шел о празднике, с незначительными включениями сплетен и слухов, и Джинни хорошо вписалась в общую компанию. Даже рассказала несколько веселых случаев из своей практики.
Большую часть времени, когда спало напряжение, она довольствовалась тем, что слушала и впитывала впечатления о жизни, сильно отличавшейся от ее собственной, — где роскошь, лошади, частные самолеты и путешествия в экзотические страны были само собой разумеющимся.
Нельзя сказать, что богатство хозяев бросалось в глаза: комната, в которой они обедали, была скорее уютной и функциональной, чем шикарной. Она выходила на террасу, откуда ступеньки вели вниз, к круглому бассейну. Гости сидели за круглым столом, накрытым скатертью из дамасского полотна. В центре стола стояла ваза с красными розами, повсюду сверкали хрусталь и серебро. Еда, которую ненавязчиво подавала приятная женщина средних лет, была очень вкусной, но простой: охлажденный суп, жареные бараньи отбивные, крошечные, тающие во рту, с простым овощным салатом, и — на десерт — фрукты и сыр.
Благодаря шампанскому вскоре установилась атмосфера приятной расслабленности. Джинни отчетливо понимала, что здесь живет счастливая, дружная семья, похожая на ту, какой была ее собственная; люди, которые получают удовольствие от общения друг с другом и разделяют общие интересы. И хотя, конечно, больше всего Джинни интересовал Джейк, ей также очень понравилась его мать, в то время, как отец…
Во время обеда у нее впервые появилась возможность составить свое мнение о Хьюго. Поворот головы во время разговора, мимолетная улыбка при каком-то замечании — все это давало ей прекрасную возможность изучить его.
Раз или два у нее возникало странное чувство, которое было очень трудно определить, но явно положительное. Взгляд, от которого перехватило дыхание, знакомый жест… И когда она поняла, что узнает себя, как будто смотрится в кривое зеркало, у нее мурашки побежали по коже. Ничего такого, что заметил бы сторонний наблюдатель, но, то здесь, то там проскальзывало что-то знакомое. Какая-то мистика! Или просто самовнушение?
Несмотря на это, она все еще сохраняла некоторую осторожность, даже предубеждение против Хьюго Ванбруга. Но это было несправедливо. В конце концов, она же не осуждала свою мать. Так кого же Джинни должна винить?
В основном же ее взгляд непреодолимо притягивал молодой мужчина, сидевший напротив нее. Вокруг его глаз собирались веселые морщинки, когда он смеялся над каким-нибудь анекдотом, на смуглом лице сверкали белые зубы. И впервые она оценила, каким мощным может быть сексуальное притяжение…
Внезапно она заметила, что Джейк заострил свое внимание на ней. Его родители продолжали перебрасываться беззаботными замечаниями, а Джейк поднял свой бокал и отпил, глядя ей в глаза сквозь хрусталь, что выглядело как тайное приветствие.
Сердце Джинни колотилось от совершенно необоснованного волнения. Она чувствовала, что вынуждена возвратить ему этот жест. Тело напряглось и наполнилось страстным желанием, и вино не очень-то успокоило ее.
Так они и сидели — глаза в глаза, но вдруг Джинни заметила, как Джейк с явной неохотой перевел взгляд на своего отца, а мгновение спустя поняла, что все ждут ее ответа.
— Простите. — Она покраснела от стыда и промокнула салфеткой каплю вина, которую пролила на стол. — Я все еще думала об этой истории с бейсболом и не совсем уловила…
Уже не в первый раз она отметила, что Хьюго Ванбруг способен мгновенно стать суровым, — черта, не характерная для его сына.
— Я спросил, как получилось, что вы познакомились с Джейком. Насколько я понял, вы только что приехали в нашу страну. Думаю, у вас вряд ли было время…
Ее самым жестоким образом вернули назад на землю.
— Ах да… — Джинни подумала, что, наверное, все краски сбежали с ее лица, но вроде бы никто этого не заметил. — Я как раз ждала подходящего момента, чтобы поговорить с вами… Видите ли, дело в том, что… — не дрогнув, она выдержала проницательный, пристальный взгляд человека, который был ее отцом, она даже на секунду задумалась о том, не возникла ли у него хоть какая-то догадка, — дело в том, что я хотела встретиться именно с вами. Я уверена, что мое имя мало что говорит вам, да и не должно. — Она пыталась говорить спокойно и непринужденно. — Мое полное имя — Джинни Мартин-Браун, и, насколько я знаю, вы были дружны с моими… моими родителями в Гонконге.
Хьюго Ванбруг уставился на нее — он явно был потрясен, а возможно — даже рассержен. В глубине души она не сомневалась, что Джейк рассказал родителям о ее неожиданном появлении в его офисе, о том, как Карен отказывалась впустить ее…
— Вы говорите, Мартин-Браун? — Хьюго вновь обрел самообладание. — А, таких, я действительно помню. Я познакомился с Томом в военном госпитале, он лечил мне сломанный зуб. — (Итак, они действительно встречались, подумала про себя Джинни, но вслух ничего не сказала.) — Я очень хорошо помню их обоих.
К счастью, Джейк включился в разговор:
— Кажется, родители Джинни планировали приехать в Штаты, чтобы увидеться с тобой, — ведь так, Джинни?
— Да, но мой отец умер два года назад. — Воспоминания были очень болезненными, особенно в таких непростых обстоятельствах.
— О, мне очень жаль. А… ваша мать? — Хьюго Ванбруг помолчал. — Кажется, Джейн?
Что-то в этой неуверенности, какой-то неопределенности кольнуло Джинни. А если она не права? А
