Мэри упала на стул и стала набирать номер Джулии. После нескольких гудков Джулия ответила.
— Мар, видела меня по телевизору? — Голос Джулии звучал радостно-возбужденно. — Здорово, правда? Почти реклама.
— Как вы попали на телевидение?
— Помнишь тех ребят, с которыми болтали Мисси и Йоланда? Один из них репортер. Как я выглядела?
— Ужасно, — сухо ответила Мэри. — О чем вы только думали! Нам запретили выходить на публику. Теперь получается, что мы подставили Бринкли. К тому же мы нарушили свое слово.
— Ну, Мар, — повысила голос Джулия. — И что с того? Зато мы показали Триш по телевизору. Подожди, — сказала она вдруг нормальным голосом, — у меня звонок на другой линии.
— Больше никаких интервью, слышишь! — Но Джулия уже отключилась.
Мэри вернулась в свой кабинет и позвонила в отдел убийств.
— Могу я поговорить с детективом Бринкли?
— Если вы по поводу пропавшей женщины из теленовостей, то вам нужен розыскной отдел. — Мужчина говорил раздраженно. — Я дам вам телефон.
— Нет, я друг детектива Бринкли.
— Оставьте свой номер, я передам ему. Сейчас его нет.
Мэри назвалась и продиктовала номер своего мобильного.
— Пожалуйста, передайте ему, что я очень сожалею о том, что Джулия попала в новости. Я не знала об этом.
— Постойте. — Голос мужчины стал еще холоднее. — Так это ваша подруга выступала по телевидению? Вы — адвокат из фирмы Розато?
— Да, и я…
— Что же вы такое делаете! Зачем было лезть на ТВ? Знаете, сколько звонков теперь к нам поступает?
— Могу себе представить. Я очень сожалею. — Мэри было очень стыдно, но она не смогла удержаться, спросила: — Есть хоть какие-нибудь ниточки?
— Конечно, нет. Просто каждая курица в штате считает своим долгом позвонить в отдел убийств. Я оставлю ему сообщение. Наверняка он захочет сказать вам пару слов.
Похоже, она крупно подставила Бринкли. В розыске не любят, когда убойный отдел узурпирует их деятельность. Никто не относится к проблеме юрисдикции более серьезно, чем отделы полиции, разве что федеральный суд. Ну и, конечно, официантки.
Мэри посмотрела на часы. Четверть шестого. Ей нужно сделать еще кучу звонков. Она бездумно листала почту, но не могла сосредоточиться. Все ее мысли были заняты Триш и вот теперь еще Бринкли. Как она это допустила? У нее полно работы, помощи ждать не приходится, и теперь еще пострадают ее клиенты. И как только она начала жалеть себя, вновь зазвонил телефон. Она схватила трубку в надежде, что звонит Бринкли.
— Алло?
— Мэри? Это Энтони Ротуньо.
— Привет, Энтони. — Мэри старалась скрыть смятение. Ее новый друг-гей. Но сейчас у нее нет на него времени.
— Могу я задать тебе вопрос?
Нет!
— Ну…
— Я сейчас в городе, примерно в квартале от вашего офиса. Не хочешь быстренько перекусить? Я бы охотно помог тебе в этом.
— Вообще-то я занята.
— Но есть-то нужно. Так говорит моя мама.
Что ж, она слишком расстроена, чтобы работать. В любом случае Бринкли будет звонить на мобильный.
— Что скажете, адвокат? Я угощаю.
— Спускаюсь. — И Мэри подхватила сумочку.
Она нуждалась в дружеском утешении.
Мэри столько раз ходила на «свидания вслепую», что встретиться с мужчиной, которому она заведомо безразлична просто по медицинским показаниям, было истинным удовольствием. Она даже не потрудилась освежить макияж.
— Как хорошо, — сказала Мэри, и Энтони поднял бокал.
— За итало-американские отношения.
— За них. — Мэри подняла свой бокал, и они сделали по глотку вина, холодного и очень вкусного. — Отличный выбор, сэр, — отметила она. — Разобраться в карте вин сложнее, чем сдать экзамен на адвоката.
— Не так трудно, как кажется.
— Как и в законе о свободе информации.
— Именно. — Энтони улыбнулся, вокруг его глаз появились морщинки. На нем был темный кашемировый блейзер, белая рубашка и слаксы цвета хаки. Отсвет горящей свечи, стоявшей на столе, придавал его темно-шоколадным глазам особую бархатистость.
Мэри открыла меню. Джулия, Бринкли и даже Триш отступили на второй план. В ресторанчике — обычном бистро — было полутемно и спокойно.
— Почему не бывает меню на латыни? — пробормотала она.
— Что? — не расслышав, переспросил Энтони. — Ты любишь латиноамериканскую кухню? Я умею готовить несколько кубинских блюд. Научился на Саут-Бич у своего кубинского друга.
— О, молчу-молчу. У меня нет кубинских друзей, у меня есть друзья только в Джерси.
— Я был в Гаване. Что за город! Дикий, — рассмеялся Энтони.
— Я думаю. «Крестного отца» я смотрела.
— Там я все время вспоминал «Крестного отца». Даже книгу прочел.
— Это уж первым делом. — Мэри улыбнулась. — Что запомнилось?
— «Брось пистолет, возьми канноли».
— Хорошо! А мне: «Фредо, ты разбил мое сердце».
Мэри снова улыбнулась. Она допила вино и совершенно расслабилась. Энтони был остроумен. Геи всегда остроумны. С ним было приятно болтать.
— Жаль, что мы не знали друг друга в школе.
Ее мысли сразу же вернулись к Триш и парню, которого она знала в школе. Плохому парню, определенно плохому.
— Что такое? — забеспокоился Энтони. — У тебя лицо вдруг погасло.
— Долго рассказывать.
— Вот и расскажи. Официант все равно не торопится.
— Лучше бы поторопился. Мне нужно возвращаться на работу. Если ты сегодня смотрел новости, то слышал, что Триш Гамбони пропала. — И Мэри все ему рассказала.
— Страшная история, — сказал Энтони, когда она закончила. — Но я думаю, ты очень многое сделала. Нашла дневник, заявила в полицию. Теперь это их работа. И пусть они работают.
Мэри кивнула:
— И все же ненавижу ждать.
— Ты не ответственна за каждого, кто живет в нашем квартале.
— Но ведь в этом смысл общества. Для меня. Возьми, к примеру, Дайрена, он живет рядом с вами.
— Я его знаю. Чудный ребенок. — Энтони отпил вина.
— Ему нужна помощь, а я не могу найти психолога, который бы его протестировал. Все слишком заняты. — Мэри немного опьянела. — Никто в этом мире не чувствует ни малейшей ответственности за
