— Понимаю. Вы ведь дружили, да?
— В последний раз я разговаривал с Бобби через год после выпуска. С тех пор ни разу. Я слышал, он связался с мафией. — Уэйтис в дорогих очках без оправы пристально посмотрел на нее. — Подождите. Кем, вы сказали, вы ему приходитесь?
— Я была его другом, не знаю, рассказывал ли он вам обо мне. Я помогала ему с учебой, и мы даже встречались несколько раз.
— Я не помню вашего имени, я учился в этой школе только один год, последний. — Уэйтис потер лицо. — В газете писали, что он похитил Триш Гамбони. Вы насчет этого?
— Да, — приступила к делу Мэри. — Я разыскиваю Триш. Она все еще не найдена. И я подумала, что если вы с ним общались…
— Как я уже сказал, мы не общались. Совсем.
Мэри зашла с другой стороны.
— Ладно. Кроме того, я пытаюсь найти дом, который он купил и куда, возможно, ее увез.
— Я не знал, что он купил дом.
— А он никогда не рассказывал о каком-нибудь месте, где ему нравилось? Или, может быть, вы ездили куда-нибудь вместе? В классном альбоме, например, он упоминает Уайлдвуд.
С минуту Уэйтис молчал, вспоминая.
— Как это все печально, — наконец произнес он.
— Да. — Он все больше нравился Мэри. — Если ваша жизнь сложилась успешно, то его — не удалась. Я не перестаю думать, как и почему это случилось.
— Я вам скажу почему. — Уэйтис поднял голову, его губы сжались в тонкую линию. — У меня был замечательный отец, а у Бобби — нет. Этот его дядя — подонок.
— Почему вы так говорите?
— Потому что он подонок. Он все время унижал Бобби. Возился со своим сыном-бандитом. У Бобби дома был ад. Он делал все, чтобы как можно меньше бывать там. Я думаю, он и в футбол играл поэтому. Он никогда и ни с кем не обсуждал свои проблемы, но и так было видно. Бобби был отличный парень, но очень скрытный. Да, однажды мы ездили в Уайлдвуд. Летом сняли там дом. Дети же от моря с ума сходят, понимаете.
Мэри вспомнила, что Розария поселилась в Брике.
— Ему понравилось на побережье Джерси?
— Ничуть. Он не умел плавать. Он тогда чуть не утонул.
Мэри не знала об этом. Побережье придется исключить.
— А вы не знаете, у него были увлечения? Рыбалка. Охота.
— Не знаю. Мы не были близкими друзьями. Скуцци был к нему ближе. Они крепко дружили.
— Скарамуццо?
— Да. Они и после школы поддерживали отношения, до самой смерти Скуцци.
— Когда это случилось? — Мэри про себя застонала.
— Два года назад. Рак крови. Ему не было и тридцати.
— А Поп-Топ? Пол Мелони? Он с Бобби общался?
— Не знаю. Я ни с кем не поддерживал отношения. Я был занят. — Уэйтис указал на тумбу, где стояли фотографии. — У меня шестеро детей. Последнее, что я знаю, Поп-Топ лечился от наркотической зависимости.
— Он по-прежнему работает в школе? — спросила Мэри, заглянув в список, который дала ей миссис Эдгар.
— Нет, его уволили. Но я знаю, где его можно найти. — Уэйтис написал адрес на желтом стикере и протянул его Мэри. — Вот здесь. Думаю, на этом все?
— Конечно. Спасибо, что нашли для меня время. — Мэри встала. Она пошла к двери, но у порога обернулась и поинтересовалась: — А кстати, что значит Джимми-ЖД?
— Я тогда нечасто ходил на свидания. А если честно, то совсем не ходил. Это значит: Джимми-ждет- девочек. Понимаете? — Уэйтис улыбнулся. — Это прозвище придумал мне Бобби. В выдумках он был мастак.
— А у него какое было?
Уэйтис помолчал.
— Вот сейчас подумал и вспомнил, что у него не было никакого. Прозвища давал он, а не ему.
— Спасибо, — сказала Мэри, и почему-то взгрустнула.
Старый город — это сетка узких, мощенных булыжником улочек, окаймленных рекой Делавэр. Многие старые здания здесь восстановили и открыли в них модные рестораны и арт-галереи, но остались места, куда джентрификация еще не дошла. В одном таком мрачном переулке обосновался тату-салон. На его дверях со старой, кое-где разломанной железной решеткой висела табличка: «Лицам до восемнадцати только с разрешения родителей». Мэри открыла дверь.
— Чем помочь? — спросил мужчина из полумрака.
Мэри прошла внутрь, стараясь не обращать внимания на вытатуированных пауков, ползших по его голым плечам прямо к шее.
— Меня зовут Мэри Динунцио, мне нужен Пол Мелони.
— Это я. — Он протянул ей разноцветную руку. Темно-русые волосы подстрижены совсем коротко, почти наголо, в одном ухе — несколько сережек-колечек. Одет он был в синюю майку и джинсы.
— Я пришла поговорить о Бобби Манкузо. Я знала его в школе.
— Боже мой! — Лицо Пола вдруг стало добрым и нежным. — Я вчера заснуть не мог, когда увидел репортаж по телевизору.
— Мне очень жаль.
— Ужас и кошмар. Бобби, боже мой!
— Я разыскиваю Триш Гамбони.
— Я читал об этом, но не могу поверить. Я знаю, что у них были проблемы, но, похоже, теперь с него взятки гладки.
— Вы с ним продолжали общаться после школы, да?
— Да, с переменным успехом.
— Не знаете, где может быть Триш?
— Понятия не имею.
— Он вам не говорил, что собирается делать ей предложение?
— Нет, не говорил.
— А что кричал на нее, угрожал ей?
— Нет, но это меня не удивляет. Когда Бобби напивался, он всегда терял человеческий облик, даже в школе. Мы раньше пили с ним вместе, но я уже пять лет как завязал. — Пол вдруг заинтересовался: — А почему вы о нем вспомнили?
— Я в школе помогала ему по латыни. — Мэри не отступала. — Мне действительно нужна ваша помощь. Я узнала, что он купил дом. Вы не знаете, где мог бы быть этот дом?
— Я даже не знал, что у него дом. Я думал, они жили вместе.
— Да, они жили вместе, но у него был еще один дом, тайный. Он вам не рассказывал?
— Нет.
Мэри начинала беспокоиться. Если здесь она ничего не узнает, у нее не останется никаких ниточек.
— А вы не знаете, с кем он был близок в мафии? Он не упоминал никаких имен?
— На эту тему мы не говорили, — криво усмехнулся Пол. — Я не дурак.
— Вы не слышали про Кадиллака?
— Нет. — Пол подумал, потом нахмурился, вспоминая. — Пару раз я слышал, как он говорит по мобильному.
— Не помните никаких имен?
— Только одно. — Пол навис над столом, подавшись к ней. — Ему звонил тип, которого он звал
