Все, с меня хватит! — решила Соренза и, набрав в легкие побольше воздуха, произнесла вслух:
— Я устала. Я больше не буду плакать. Ник скоро позвонит, и я прямо спрошу его обо всем. Я не собираюсь притворяться, будто ничего не видела. Я посмотрю ему в глаза и сразу пойму, если он лжет.
Хотя ее первым желанием сейчас было убежать, убежать от всего — от обязательств, от выяснения отношений, от Ника, от любви, Соренза понимала, что это не выход. Она взрослая женщина, а не напуганный, растерявшийся ребенок, потерявший родителей, или подросток, чью любовь безжалостно втоптали в грязь. Она должна пройти через это испытание с гордо поднятой головой. Никаких истерик, но и никакого притворства. Она выложит ему все начистоту.
Соренза внезапно вспомнила, как часто закрывала глаза на измены Саймона, не веря в его подлость. Но Саймон, как утверждал Николас, был моральным уродом с неустойчивой психикой. Ник… О, Ник! Пожалуйста, сделай так, чтобы у меня не осталось никаких сомнений!
Он позвонил на следующий день.
— Я лечу домой, Соренза.
Ей понравилось, как он сказал «домой». Но она не позволила себя обольщаться на его счет.
— Самолет прилетает в семь вечера во вторник.
— Хочешь, я встречу тебя? — предложила Соренза.
— Я надеялся, что ты так скажешь.
Николас улыбался, она чувствовала это, и на мгновение Сорензу охватило негодование: как он смеет веселиться, когда она чувствует себя самой несчастной на свете!
— Как идут восстановительные работы? — поинтересовалась она.
— Нормально. Конечно, тяжело смотреть на бедных, которые потеряли последнее, что у них было. Но они все такие дружные и сплоченные. Семья здесь много значит, и это главное.
— А Марк? — осторожно спросила Соренза.
— Врачи, которых привез с собой его отец, говорят, что есть надежда на выздоровление. Но все будет зависеть от результатов обследования, которое можно провести только в Штатах. Соренза… — Голос Николаса стал бархатным.
— Его отец? — прервала она его. Она не должна таять от его нежных интонаций, только не сейчас! — Выходит, кроме жены там есть и еще родственники?
— Конечно. И даже кое-кто из друзей. А что, что-нибудь не так? — встревожился он.
Все не так!
— Не так? — переспросила Соренза. — Нет, все в порядке, — солгала она.
— Я не верю тебе, но мне пора идти. Береги себя, любимая. До послезавтра. Я люблю тебя.
— А я — тебя.
Хоть это было правдой. Почему всегда случается так, что самый близкий человек ранит тебя сильнее всех? Соренза закрыла глаза. Интересно, Ник тоже причинит ей боль? Что до нее, то она уже обидела его в день отъезда.
Соренза вспомнила, как когда-то тряслась над каждым своим словом, опасаясь обидеть или разозлить Саймона. Но Николас — не Саймон. Он поймет ее, если действительно любит.
Боже, как ей хотелось верить в это! Но для этого в их отношениях не должно остаться недоговоренности.
Хватит ли ей смелости спросить про брюнетку, глядя ему в глаза? Соренза искренне надеялась, что да. Ей совершенно не хотелось разочаровываться в себе, особенно после того, как впервые в жизни ей начала нравиться женщина, глядящая на нее из зеркала.
Соренза приехала в аэропорт очень рано, не потому что так запланировала, а потому, что всей душой рвалась туда.
После работы примчавшись домой, она стала лихорадочно выбирать туалет. Завалив кровать платьями и костюмами, она одевалась, вертелась перед зеркалом и с недовольным видом раздевалась.
В результате Соренза надела темно-синие обтягивающие брюки и белую блузку без рукавов. Довольно скромный, но в сочетании с синими лодочками на низком каблуке наряд смотрелся стильно. В нем был какой-то шик, какая-то элегантная небрежность, что делало молодую женщину необыкновенно привлекательной.
Самолет приземлился минута в минуту, и сердце Сорензы забилось словно птица в клетке. Ее взор был устремлен туда, откуда должен был появиться Николас, и она не видела, сколько мужчин окидывают ее заинтересованным взглядом. Их всего мужского населения планеты Сорензе нужен был лишь один.
И вскоре она увидела его — высокого, невероятно красивого и уверенного в себе, несмотря на усталость во взгляде и во всех движениях. И этому мужчине я раскрыла свою душу? — потрясенно думала Соренза. Да как я решилась на такое? Ему же нет равных в мире!
Николас помахал ей рукой и одарил одной из своих ослепительных улыбок, против которых она не могла устоять.
— Привет. — Он подошел к ней, обнял, а затем, наклонившись, прижался губами к ее губам.
Знакомый аромат защекотал ноздри Сорензы. Поцелуй длился всего минуту, но, когда Николас отпустил ее, все тело Сорензы трепетало. Убирая прядь волос с ее лица, он произнес:
— Ты безумно красива.
— «Безумно» — это, наверное, слишком сильно сказано, — улыбнулась она. — Я согласна и на просто «красива».
Он взял в ладони ее лицо, как будто не мог не прикоснуться к ней, и, глядя в глаза, сказал:
— Я мечтал о тебе каждую ночь. Но наяву ты выглядишь еще лучше.
Ник, о, Ник, я так не хотела влюбляться в тебя! Но как сказать «нет» своему сердцу? — вздохнула Соренза и, бросив взгляд на снующих вокруг людей, тихо попросила:
— Пойдем.
Он внимательно посмотрел на нее и, ничего не ответив, нашел ее руку и сжал в своей ладони.
Когда они вышли, выяснилось, что небо то и дело рассекают вспышки молний и откуда-то издалека доносятся раскаты грома. Первые крупные капли дождя упали на землю из набухшего черными тучами неба. Когда они сели в такси, которое поймал Николас, оба оказались мокрыми с головы до ног.
— Черт, — пробормотала Соренза, увидев, что ее блузка прилипла к телу и просвечивает насквозь.
Николас обнял ее, мокрую, дрожащую от холода и внутреннего озноба, и спросил:
— Ну что во мне такого особенного, что я всегда приношу с собой гром и молнию?
Это было сказано явно в шутку. Но Соренза могла дать на это вполне серьезный ответ. Однако решила подождать с ним до тех пор, пока такси не затормозит перед ее домом и они не войдут в квартиру…
Явно почуяв неладное, Николас взял Сорензу за плечи, едва они переступили порог, и, пристально глядя ей в глаза, спросил глубоким грудным голосом:
— Ну, что случилось? Предполагалось, что это будет великим радостным воссоединением, а не драмой.
Соренза задрожала, не зная, с чего начать.
— Ты действительно думал обо мне? — затаив дыхание, произнесла она.
— Конечно. — Он посмотрел на нее своими удивительными серо-зелеными глазами. — Но если бы я раньше увидел тебя в этой мокрой блузке, то мне пришлось бы гораздо тяжелее.
Николас дотронулся до ее подбородка и поцеловал в кончик носа.
— Ну, давай выкладывай, — потребовал он.
Никаких обвинений. Надо просто спросить.
— Я видела тебя в выпуске новостей! — неожиданно для себя выпалила Соренза.
— Что?
Николас собирался услышать что угодно, но только не это.
— В выпуске новостей, — повторила она. — Показывали, как ты помогаешь вытаскивать какого-то старика из-под развалин дома.
