Она глубоко вздохнула.
— С Фредом я познакомилась на допросе после убийства Зои. Когда вы узнали, что Моррис знаком и с вами, и с Дженнифер, я встретилась и с ним.
— Грейс, мне нужна ваша помощь. Вы знаете все. Эти люди с виду совершенно нормальны. Разве подумаешь, что они способны убить человека? Что с ними такое — с тем же Фредом? За ним что-то числится?
— Теперь — да.
— Я хотела...
— Я поняла. Вы ждете подтверждения, что они не такие, как все? Хотите наклеить на них ярлыки «Опасно!»? Или просто «Псих». — Мы брели по берегу пруда, она опять закурила. — Так все и будет. Другие психологи допросят Морриса, узнают, что в детстве его били, или, наоборот, баловали, потом он увидел жестокий фильм или упал с качелей и ударился головой. Потом обнаружится человек, которого Фред зверски избил лет пять назад. И тогда вмешаются политики и прочие знатоки, поднимут крик, как это мы его проглядели.
— И что?
— А что мы должны были заметить? Чаще всего убийцей оказывается человек, близко знакомый с жертвой. Это доказано статистикой. Зоя отшила Фреда, он был оскорблен, пережил страшное унижение, а потом, к несчастью для Зои, застал ее одну в квартире. И убил. Вот и все. Обычное дело. Скорее всего Фред такой же убийца по натуре, как мы с вами, только поймали его не сразу — потому, что его жертва получала письма с угрозами от другого.
— Спасибо, утешили, — сухо сказала я.
— А вы и не просили утешения. И вряд ли попросите. Это не в ваших правилах, да? А Моррис... с Моррисом дело обстоит иначе. Его можно назвать ненормальным — как любого человека, совершающего бессмысленные преступления. Или злодеем — если это слово для вас что-нибудь значит. Ну и к чему это приведет? Вас тревожит другое: из этого ужаса и смерти нельзя извлечь урок, невозможно подобрать для них ярлык.
— Да.
— Вот именно.
Мы повернули обратно и несколько минут молчали.
— Можно задать вам вопрос, Надя?
— Конечно.
— Никак не могу понять одно... Каким образом вы увидели материалы дела?
— А, это. Я переспала с Камероном Стадлером, а потом шантажировала его.
Она пошатнулась, как от пощечины. Ее лицо комично вытянулось.
— Не спрашивайте, — предупредила я. — Вам лучше не знать.
Она расхохоталась, но невесело и нервно, я поддержала ее, и вскоре мы уже держались за руки и заливались хохотом, как девчонки. Вдруг Грейс умолкла и помрачнела.
— Рано или поздно чувство вины пройдет, — пообещала я.
— Хотите поспорить?
— Не очень.
Мы дошли до развилки, она остановилась.
— Мне сюда. До свидания, Надя.
— Пока.
Она протянула мне руку, я пожала ее. Я развернулась и пошла прочь, туда, где над холмом вился огненно-красный змей.
— Надя!
Я оглянулась:
— Что?
— Вы спасли нас, — крикнула она. — Нас, себя и всех остальных. Всех-всех!
— Просто повезло, Грейс. Я везучая!
Глава 24
Наступили холода. Небо стало льдисто-голубым, тротуары покрыла корка льда. У рта клубился пар, глаза слезились, нос покраснел, подбородок утыкался в кусачий шерстяной шарф. Свистел ветер. Я быстро шагала, опустив голову.
— Надя? Надя! — послышался голос.
Я обернулась и прищурилась:
— Джош?
И вправду он. Со стайкой ровесников, мальчишек и девчонок. Все они кутались в толстые куртки, пересмеивались, толкались. Джош уже бежал через улицу ко мне.
— Не ждите! — крикнул он друзьям. За время, пока мы не виделись, он пополнел, уже не казался таким бледным и слабым. Мы неловко заулыбались друг другу.
— А я вспоминала тебя, Джош, — радостно объявила я.
— Ну, как ты?
— Жива, как видишь.
— Здорово, — откликнулся он так, словно убеждал меня. Он огляделся. — Я хотел позвонить... не мог. Я ведь дружил с Моррисом. Ну и все такое.
Пять месяцев назад он сидел у меня на диване — жалкий, костлявый. Я не знала, что сказать ему: между нами горой возвышались ужас и утрата.
— Может, выпьем кофе? — Он стащил шапку, и я увидела, что волосы у него выкрашены в ярко- оранжевый цвет, а ухо проколото.
— А твои друзья?
— Ничего с ними не сделается.
Мы зашли в итальянское кафе. Внутри было темновато, жарко и накурено, кофеварка шипела и плевалась.
— Блаженство! — Я разделась, размотала шарф.
— Я угощаю, — предупредил Джош и зазвенел мелочью в кармане.
— Ладно, раз такой богатый. Мне капуччино.
— И все? — Он был разочарован.
— И миндальный круассан.
Я села за столик в углу, наблюдая за ним. Старший сын Дженни с оранжевыми волосами, совсем мужчина, демонстрирующий мне уверенность. Ему лет пятнадцать. Да, взрослый. Еще несколько лет — и окончит школу.
Он поставил передо мной кофе и круассан. Себе он заказал горячий шоколад и пил его медленно, слизывая сладкие усы с верхней губы. Мы улыбались друг другу.
— Надо было позвонить, — повторил он.
Мы помолчали, глядя друг на друга поверх чашек.
— Я слышал, ты здорово отделала Морриса.
— Или он — или я.
— Утюгом, да?
— Точно.
— Наверное, ему было больно.
— Само собой.
— Я мог бы и позлорадствовать. Слышала про японских якудза? Они убивают своих жертв, пока те без сознания. Вытаскивают на улицу и ездят по ним на машинах, ломая кости. Говорят, боль чувствуешь даже в коме и когда умираешь.
— Да? — Я нахмурилась.
— Одно время мне хотелось убить Морриса. Он дружил со мной. И убил маму.
— По-моему, он все продумал заранее.
— И я так считаю. Или совпадение.
