надо меня учить, как мне поступать. Тем более, что я старше и по опыту работы в органах и по званию!
Мимикьянов даже растерялся. Они с Артуром находились, не в товарищеских, но в нормальных доброжелательных отношениях, и никогда таким тоном друг с другом не разговаривали.
Разница в званиях между старшим лейтенантом и капитаном на иерархической лестнице была ничтожна: и тот и другой являлись младшими офицерами. Качественный скачок в должностях начинался только с майора. Это звание позволяло занимать в отделе руководящие должности. В органы Артур пришел, самое большое, на пару лет раньше. Так что, объективно говоря, изображать из себя опытного наставника у Акраконова не было никаких оснований.
Ефим понял, что Артур злится. Он спросил себя: почему? Посмотрел на Акраконова, и как-то внезапно ему стало ясно, – почему.
Капитан смертельно хотел знать, в чем состоит сущность оружия, разрабатываемого по проекту «Атомос». И настойчиво пытался выведать хоть что-нибудь у руководителя ведущего отдела.
Слово «смертельно», непонятно почему родилось в сознании Ефима. Как оказалось впоследствии, оно очень точно характеризовало желание капитана Акраконова. Но тогда, разумеется, оба они знать этого не могли.
– Ну, извините, господин генерал! – нарочито насмешливым тоном произнес Ефим, сожалеюще развел руками и потянулся к графину с рубиновым вином. – Позвольте вам винца-с налить?
– И не надо здесь, ерничать! – совсем уж по-строевому зазвенел голос Артура. – Не то место и не то время! Не забывайте, каким делом занимаемся!
На последних словах Вулканов поднял седую голову, посмотрел на Акраконова и коротко и сухо спросил:
– Не будешь подписывать?
– Леонид Иванович, – совсем другим в сравнении с тем, каким он только что разговаривал с Ефимом, уважительным тоном произнес Артур, – вы поймите, я совсем не против предложенных изменений… Я – за! Но – я не могу…
– Ты скажи прямо: будешь или нет? – с непривычной резкостью, прервал Артура старый лис.
– Буду, конечно! – поднялся со своего места Артур. – Только сначала я должен…
Вулканов махнул рукой:
– Ладно, – тяжелым голосом произнес он. – Я понял. Не надо! Без тебя, Артур, обойдемся! Я сам с твоим начальством свяжусь и все согласую! Помогу тебе, чтобы твоя совесть была спокойна! Чтоб ты себя резиновым штемпелем не чувствовал!
Леонид Иванович замолчал. Повернул голову и с минуту смотрел в синее окно. Потом выпил пол бокала рубинового вина. Закрыл глаза. А когда открыл, это был снова доброжелательный, улыбчивый, хорошо всем знакомый профессор Вулканов. Своим обычным мягким тоном, без всякого следа только что бушевавшего внутри гнева, сказал:
– А вот я, ребята, честно говорю, иногда очень бы хотел побыть, как ты говоришь, Артур, резиновым штемпелем! Чтобы ничего от меня не зависело. Не так-то это сладко, ребята, когда все от тебя зависит. Да!
Напряжение между ними спало. Но не до конца. Нет.
26. Неудачные испытания
«Отважный» отходил в море в шесть утра.
Крепкий стальной кораблик, негромко постукивая двигателем, отвалил от причальной стенки, стрельнул в утреннюю свежесть пресным нефтяным дымком и уверенно пошел в светло-сиреневый сумрак, в котором не было ни моря, ни неба.
Но через несколько минут мир пришел в порядок: перед стальным носом корабля внезапно, как будто его провела чья-то гигантская рука, возникла идеально ровная черта горизонта. Прошло еще несколько мгновений, и из моря показался празднично-алый краешек солнца.
Оно всходило уверенно и радостно.
Оно всходило, как Сбывшееся Желание.
Море выровнялось, выглаженное гигантским, невидимым утюгом, и заблестело, будто облитое судовым лаком. Сырой воздух сразу перестал пахнуть нашатырем, а дохнул в лицо сладкой арбузной свежестью.
К месту стрельб они добежали за тридцать минут.
Баржа стояла здесь на канатах уже несколько дней.
Кроме командира «Отважного» в рубке находился первый помощник, профессор и Артур с Ефимом. Из всех присутствующих лишним здесь был только Ефим. О чем Артур ему и сказал. Но Мимикьянов сделал вид, что его слова не расслышал.
Профессор в штурманском уголке, раскрыв крышку кейса, возился с изделием «С». Ефим сделал пируэт по рубке и попытался заглянуть за откинутую крышку. Частично это ему удалось. Он увидел обычный пульт с рядом циферблатов и переключателей. Такая приборная доска могла управлять чем угодно: автомобилем, самолетом, радиостанцией.
Приблизившись к барже на расстояние примерно в одну морскую милю, корабль принял самый малый ход.
Баржа хорошо просматривалась в открытые смотровые щели рубки.
– Цель взята! – раздался в динамике голос командира орудия.
В этот раз он находился не в своей орудийной башне, а в отсеке под бронепалубой.
– Первый выстрел, – произнес командир корабля.
У капитана второго ранга было молодое крепкое лицо с прозрачными, как оптические линзы глазами.
– Есть – первый выстрел! – деловито ответил динамик.
Через мгновение носовая артиллерийская башня вздрогнула, в рубку ворвалась звуковая волна, а из короткого ствола орудия вырвался снопик рыжего пламени и легкий пепельный дымок.
Взгляды всех присутствующих впились в черный силуэт баржи.
На ощутимом расстоянии перед ней вырос белый пенистый взрыв.
Командир корабля чуть заметно поморщился.
– Недолет. – обронил он.
Ефим видел: не замечая ничего вокруг, профессор что-то настраивает на своем пульте. В другом углу рубки Артур Акраконов что-то шептал в ухо старшему помощнику. Тот, не отрывая глаз от баржи в море, согласно кивал головой в синей пилотке.
– Второй выстрел, – приказал в микрофон командир корабля.
– Есть – второй выстрел! – сразу ответил динамик.
Орудийная башня снова вздрогнула.
Всем показалось, что разрыва не было слишком долго.
Наконец, далеко позади за баржей вырос большой молочный цветок.
– Перелет! – констатировал командир корабля. Теперь к недовольству в его голосе прибавилось и удивление. – Что это у нас с Кондаковым, а, Борис Петрович? – обратился он к старшему помощнику. – Из башни, всегда тютелька в тютельку бил, с первого раза мишени на дно опускал, а тут? С такого смешного расстояния и – два промаха. Электроника что ли барахлит, а?
Старший помощник изобразил на лице гримасу недоумения:
– В порядке была электроника. Два раза программу прогоняли. Сам не пойму, что это с ним!
Ефим оглянулся: профессор едва не уткнулся длинным лисьим носом в пульт изделия «С».
Командир корабля наклонился к микрофону, хотя это было не нужно: чуткий микрофон улавливал его голос с любого расстояния и громко скомандовал:
– Третий выстрел!
– Есть третий выстрел! – ответил динамик.
Всем показалось, что стальной пол под ногами вздрогнул. Орудийная башня на носу, будто подпрыгнула. Ее сизый грибообразный корпус сполз набок. Из открытых смотровых щелей ударили струи темно-бурого дыма.
Находящиеся в рубке оцепенели.
Как выяснилось позже, третий снаряд разорвался прямо в зарядной части орудия. К счастью, никто не
