Он махнул рукой Паше, чтобы тот его не провожал, кивнул на прощание Косте и вышел на лестничную площадку с черно-белым шахматным полом.
Соня открыла дверь дядиной квартиры.
А в кармане подполковника запиликал надоедливый спутник.
– Ты иди, я сейчас поговорю и зайду! – сказал он женщине.
– Только смотри! Не исчезни опять куда-нибудь! – погрозила она ему пальцем и прикрыла за собой дверь.
Подполковник нажал разговорную клавишу.
– Аркадий? – произнесла трубка и сделала паузу.
– Стеклов слушает. – понизив голос до шепота, сказал Аркадий.
– Ты где? – вкрадчиво поинтересовался Кондрашов.
– По вашему приказу провожу оперативные мероприятия в поселке Каланчевка.
– Сейчас? – удивилась трубка.
– Вы же, товарищ полковник, сами мне на все дали сутки. – Вот и верчусь. Не сплю! – обиженным тоном сказал Аркадий.
– А почему шепчешь?
– Занят скрытым наблюдением, товарищ полковник. Боюсь голосом выдать местонахождение.
– Правильно делаешь! – отечески заметил полковник Кондрашов. – Но возникли некоторые новые обстоятельства. Надо срочно прибыть на базу.
– Сейчас? – удивился Аркадий.
– Немедленно. – подтвердила трубка.
– А до утра подождать нельзя?
– Нельзя. – важно заявила трубка.
– Ну, что ж, вздохнул Аркадий. – А можно за мной машину прислать? Допустим, к зданию милиции.
– Ты ж сам дежурную разъездную у меня из-под носа забрал! – возмутилась трубка.
– Так, я как доехал, сразу же ее и отпустил.
– А зачем?
– Ну, я думал она мне больше не понадобится… Я ж из Каланчевки возвращаться не хотел. Собирался здесь всю ночь работать…
– А куда же он делся, сукин сын? – недоуменно спросила трубка. – Я только что звонил, он, стервец, в гараж не заезжал…
– Ну, не знаю. Сами со своими водителями разбирайтесь! Я как добрался до Каланчевки, сразу его и отпустил! – недовольно произнес подполковник Стеклов.
– Теперь добирайся сам, как хочешь. Не надо было отпускать! – нашел обычный для руководителя выход Кондрашов и отключился.
А на плечо Аркадию вдруг неожиданно легла чья-то рука.
Подполковник напрягся.
– Аркаша, тебя что, в центр подбросить надо? – услышал он за своей спиной знакомый баритон.
Стеклов обернулся.
На площадке стоял элегантный, как оперный певец, Костя Шторм.
– Надо. – кивнул Аркадий. – Начальство зовет.
– Так, давай мои ребята тебя на джипе подбросят. Мы с Пашей все равно еще часок посидим…
…Костин джип с бритоголовым водителем уверенно катился по ночным улицам.
Подполковник смотрел в ночь и размышлял.
То, что он услышал от Кальварского не было для него неожиданностью. Все это он подозревал.
Еще тогда в Роттердаме он обратил внимание на загадочные события, которые как будто давно потерялись в толще ушедших лет. Эти события, на первый взгляд не имели никакого отношения к настоящему.
Но ему так не казалось.
Для него было несомненным: в первую половину двадцатого века, чья-то рука безжалостно выметала из жизни любопытных людей, ненароком подошедших к какой-то важной тайне, лежащей в области беспроводной передачи энергии. И в эти же годы, параллельно этому жестокому процессу, происходили и другие странноватые события.
Два известных человека развернули активную пропагандистскую кампанию.
Этими людьми были – писатель-фантаст Герберт Уэллс и математик Бертран Рассел.
Они носились по Европе и Северной Америке, встречались с видными политиками и общественными деятелями, засыпали письмами глав государств. В своих обращениях они призывали сосредоточить научные исследования на создании супербомбы.
Энергия взрыва этой бомбы, по их утверждению, должна была появляться вследствие разрушения атомного ядра.
Чтобы эти странные представления о какой-то гигантской энергии, прячущейся внутри микроскопического атома, были понятнее для общества, накануне первой мировой войны в 1913 году Уэллс сочиняет роман «Освобожденный мир». В нем он со всей силой своего художественного мастерства живописал ужасающую мощь новой бомбы и ввел сам термин ставший впоследствии общепринятым – атомистическая или атомная бомба.
В 1922 году Бертран Рассел, специалист в области математической логики, а совсем не физики атомного ядра, писал в одной из своих статей:
«Природа сохраняет себя, связывая частицы, из которых она построена, могучими силами, как хороший раствор связывает кирпичную кладку. При разрушении этих частиц на свободу вырвется колоссальная, ни с чем, не сравнимая энергия. Тот, кто первым научится использовать эту энергию, получит перед другими государствами мира неоспоримые преимущества…»
Сначала на фантастические идеи этой беспокойной пары не обращали внимания. Но, в конце концов, поддаваясь их напору, политики обратились за справками к специалистам.
Какое-то время профессиональные ученые с иронией относились к самой идее получения энергии из атомного ядра. Смеялся над ней даже такой бесспорный лидер в изучении атома, каким являлся в это время Эрнст Резерфорд – автор планетарной модели атома, создатель теории радиоактивности, человек, впервые на Земле осуществивший искусственную цепную реакцию и получивший за это Нобелевскую премию и титул лорда Нельсона.
В ответ на запрос кабинета министров ее Величества королевы Великобритании великий физик в 1929 году написал: «Идея извлечения энергии из атомного ядра является полным бредом, которая могла придти в голову разве только фантазеру, написавшему книгу о нашествии марсиан или его другу, который является всеми признанным специалистом неизвестно в чем.»
Но странная пара не успокаивалась.
Под их неослабевающим напором профессиональные ученые стали задумываться над практической возможностью извлечения энергии из атомного ядра.
И с начала тридцатых годов ведущие физики мира начали осторожно высказываться в том духе, что при разрушении внутриядерных связей путем искусственно вызванной цепной реакции, действительно, может высвобождаться гигантское количество энергии.
Два наивных дилетанта в области атомной физики, как это ни удивительно, оказались, правы.
Лидеры государств, соблазненные возможностью обретения сверхоружия, начали вкладывать гигантские средства в осуществление этой научной идеи, казавшейся еще совсем недавно совершенно безумной.
В итоге, в сорок пятом году Соединенные Штаты действительно создали реальную бомбу небывалой мощности. Сгоревшие японские города Хиросима и Нагасаки с точностью подтвердили страшные картины, за тридцать с лишним лет до этого описанные загадочным английским писателем-фантастом.
Очень скоро на американский вызов ответила русская наука, которая в сорок девятом году испытала атомную, а в пятьдесят третьем, опережая американцев, еще более мощную водородную бомбу.
Оператор научно-технической разведки в королевстве Нидерландов Аркадий Стеклов постепенно пришел к следующим выводам.
