Тамара молчала.
– Тома, ты что раскисла-то?… Не бери в голову… И не такое в жизни бывает… Встретишь еще подходящего человека… Что, на Сабаталине свет клином сошелся?.. – накрыл своей лапой игрушечную Тамарину ладошку майор Мимикьянов.
– Ой, Фима, какая я невезучая!.. Вот думала, наконец, судьба пришла… Мужик настоящий попался… А он!.. И как все вышло… – тонким пальцем сняла со щеки стеклянную слезинку колдунья.
На станции загудел локомотив. Коварный, он манил за собой на другой край земли. Но, на самом деле, никого не собирался брать с собой.
– Слушай, Фима, а помнишь, как мы с тобой на башне слабых токов сидели? – сквозь набегающие слезы улыбнулась ясновидящая Тамара. – Какой-то праздник был… Или восьмое марта или юбилей, что ли, у Федоровского… Все в большом зале скучали, а мы с тобой убежали… Темно уже было… Луна в окно светила… Помнишь?
– Помню. – отозвался майор.
14. На башне излучающих приборов
Они сидели с Тамарой под металлической лестницей.
Лестница вела на башню, где помещался полигон излучающих приборов.
Пространство освещала заглядывающая в высокое решетчатое окно луна и маленькая синяя лампочка над дверью, ведущей в помещение башни. Уютно пахло старым деревом и канифолью. Как только они устроились на специально поставленной в укромном месте скамейке, сразу поняли, что не только они сбежали с торжественного собрания. В темной нише, слева от окна тоже кто-то был.
– …И вот тогда я закидываю удилище… – услышали они голос коменданта институтского здания Владимира Ивановича Городовикова, – и вытаскиваю…
Голос коменданта перешел на шепот, и слова перестали быть различимы.
– Ой, вы как скажете, Владимир Иванович! – раздался не менее знакомый голос буфетчицы институтской столовой Али Тиц. Он был переполнен стеклянными переливами, употребляемыми женщинами в тех случаях, когда они очень хотят понравиться.
– Слушай дальше! – продолжал Городовиков. – Я снова закидываю удилище и вытаскиваю… – голос снова упал до шепота.
– Ой, ну не правда! – раздался приглушенный Алин смех. – Не может быть! Вы, Владимир Иванович, все придумываете!
– Точно тебе говорю! Но это еще не все! Я в третий раз закидываю удилище и вытаскиваю…
В этот момент на верхней площадке лестницы громко заскрипела и медленно отворилась тяжелая, обитая свинцовыми листами дверь, ведущая внутрь башни. Соседняя парочка примолкла.
На металлической площадке у двери появилась высокая широкоплечая фигура. Они узнали Вику Контрибутова. Ничего удивительного в его появлении, разумеется, не было. Викул работал инженером по эксплуатации установок, размещенных на башне, и частенько задерживался там до поздна.
Инженер закрыл тяжелую дверь своим ключом. Затем, как положено по инструкции, вдавил в пластилиновую таблетку контрольную веревочку и сверху сделал оттиск личной металлической печатью. Закончив процедуру закрытия режимного помещения, он стал спускаться вниз по железным ступеням. Они громко зазвенели под его шагами.
Спустившись, он почему-то не пошел дальше к выходу, а потоптался у лестницы и, наконец, заглянул под нее.
Увидев, сидящих там Ефима и Тамару, он произнес:
– Добрый вечер!
– Здравствуй, Вика! – пискнула Тамара. Ефим только кивнул.
– Извините, вы не скажете, вечер уже начался? – спросил он.
– Да, ты что, Вика? На часы не смотришь? – ответила Тамара. – Официальная часть вот-вот закончится… Скоро концерт начнется… Артисты из города приехали… Иди уже! – нетерпеливо закончила она.
Однако, инженер не уходил.
– Тамара, извини, можно я тебя еще спрошу…
– Ну, спрашивай, только поскорее! – с явным недовольством сказала женщина, отвлекаемая от общения с Ефимом.
– У тебя утюг есть? – промямлил инженер.
– Чего? – не поняла Тамара.
– Утюг…
– Есть, конечно… – пожала плечами Тамара.
– А ты не могла бы мне его одолжить сегодня?
– Сегодня? Ты что, Вика, с ума сошел? Вот сейчас все брошу и побегу тебе за утюгом!.. – всплеснула от возмущения руками лаборантка.
– Ну, тогда я попозже зайду…
– Когда попозже? Уже время-то сколько! Тебе что загорелось-то? Штаны гладить? На свидание собрался, а? Признавайся!
– Ну, да! Срочно надо… Так получилось… – невнятно бормотал Контрибутов.
– Слушай, Вика! Не морочь мне голову! Никто твои штаны сегодня не увидит! А завтра утром зайдешь, дам я тебе утюг!
– Спасибо!.. Но лучше бы сегодня… Понимаешь, очень надо…
– Вика! Ты уже уйдешь когда-нибудь, а? – по-настоящему рассердилась Тамара.
– Извините, ухожу… – сказал Контрибутов. – Но лучше бы сегодня…
– Вика! – поджала губы и сделала максимально сердитыми глаза Тамара.
Инженер потоптался на площадке перед лестницей, словно не решаясь уйти, но потом все же повернулся и пошел к дверям в коридор основного корпуса.
– Что это с ним?… – удивилась Тамара. – Утюг ему зачем-то понадобился?… Заработался совсем… – сочувствующе произнесла она.
Ефим обнял маленькие плечи лаборантки и потянулся к ее губам, но поцелуй не состоялся. Неожиданно Тамара вскочила со скамейки, как ошпаренная. Он даже испугался.
– Ой, Фима! Я вспомнила! Я же утюг не выключила! Я перед собранием домой заскакивала и платье гладила… А утюг не выключила! Меня Наташка отвлекла, она за мной забегала и с толку меня сбила… Точно!
Они неслись по ночным колосовским улицам со сверхчеловеческой скоростью. При этом Тамара успевала причитать и ругать себя последней дурой и распустехой. Ефим бежал молча, но в его голове рисовались картины дымящегося пепелища.
Когда они, задыхаясь, подбежали к Тамариному дому, он стоял целым и невредимым.
А вот утюг, действительно, оказался включенным. Железная подставка, на которой он стоял, дышала жаром, но сама гладильная доска, к счастью, загореться не успела.
– Хорошо, что Вика свои штаны гладить захотел! – смеялась Тамара. – Если бы он утюг не попросил, я бы про него и не вспомнила!
…Все это было где-то в прошлом. Ни института, ни полигона излучающих приборов, размещенного в круглой башне, давно уже не существовало.
Ясновидящая Тамара, подперев рукой голову, задумчиво смотрела на включенную лампу.
На станции призывно загудел локомотив.
Он манил за собой в какие-то счастливые края, но, на самом деле, обманывал. Он никого не собирался брать с собой.
– Фима, а вот скажи, честно только, я тебе на самом деле нравилась или ты просто так со мной? … Для своих секретных дел?… – опустив глаза, спросила колдунья.
– Конечно, нравилась! – не допускающим сомнения тоном произнес Ефим. – Ты мне и сейчас нравишься…
– Ой, врать! Ой, врать! – улыбнулась Тамара мокрыми глазами. – Чего ж ты к этой торговке побежал?
