комендантская настойка, резко снизила способность соображения.
Он понял, что ошибся, только, когда женщина повернулась к нему лицом.
Рядом с ним стояла совсем не Галя Стороженко, а преподавательница музыки Ева Станиславовна Туровская.
Она осторожно высвободилась из его рук, погрозила указательным пальчиком, улыбнулась и, не сказав ни слова, ушла.
Не нашелся, что сказать в такой ситуации и Ефим.
Потом он долго сомневался, – то ли напомнить ей о том случае, то ли нет. В конце концов, решил не напоминать. Выглядел он в той истории пьяным дураком – это же надо! – женщину перепутать, хоть и в темноте! Лучше уж делать вид, что вообще ничего не было. Но сам-то он отчетливо помнил, – Ева Станиславовна не отстранилась, когда он ее обнял. Напротив, она явно прижалась к нему.
С тех пор прошло четыре года.
По доскам виадука к нему шла преподавательница музыки Ева Станиславовна Туровская. На ней была натянувшаяся на груди белая блузка, а над круглыми коленами колыхалась легкая вишневая юбка.
– На Колосовку любуешься? – спросила женщина.
– Любуюсь. – кивнул майор.
– Знаешь, Фима, я сейчас о тебе думала.
– Обо мне? – удивился Ефим.
– Да. Помнишь, что я тебе днем говорила?
– Помню.
– Так вот, когда я к виадуку подходила, я снова тот необычный звук услышала. Ну, как когда-то рядом с вашим институтом. И сильный такой! Мне кажется, его источник где-то совсем близко.
– Да? – насторожился майор.
– Когда я по ступеньками поднималась, он очень громко звучал, прямо, как труба!
– А сейчас звучит? – пытаясь взять хоть какой-то след, спросил Мимикьянов.
– Сейчас пропал. – виновато ответила женщина.
– Совсем? – теряя надежду, уточнил майор.
– Совсем. – сожалеющее пожала плечами Туровская.
Ефим задумался.
– Елена Станиславовна, а вы можете сказать, откуда шел этот звук? Хотя бы, примерно?
– Откуда? – ушла в себя женщина. – Ну, совсем точно сказать не могу… Но источник был примерно там. – она указала полной рукой в сторону железнодорожного тупика.
На одном из его путей стоял резервный пожарный поезд.
– Вас проводить, Ева Станиславовна? – галантно спросил майор женщину.
– Нет-нет, что вы, Ефим! Я иду в «Дагомыс», это же рядом! – показала она рукой на грозное здание Института. – Да я же чувствую, у вас какая-то цель, и вам надо куда-то идти… Я права?
– Правы. Ничего от вас не скроешь! – подтвердил Ефим.
– Вот и идите! А меня проводите в следующий раз… Договорились?
– Да, Ева Станиславовна. – с облегчением кивнул он. Визит к Контрибутову он, действительно, откладывать не хотел. Прямо, загорелось, увидеть его и побеседовать. Хотя никакого плана предстоящего разговора в голове и не было.
Туровская махнула сливочной рукой и молодой походкой поплыла к спуску, обращенному к вокзальному перрону.
Майор повернулся и пошагал по доскам настила в другую сторону. К станционному тупику.
Тропинка, ведущая туда, петляла между штабелями шпал, тополиными кустами и зарослями полыни.
Пространство вокруг красного поезда было расчищено от растительности и посыпано голубоватым гравием. Рельсы, на которых стояли красный состав, тоже были красными, но от ржавчины. По ним давно никто не ездил. Ефим обошел вокруг недлинного поезда – цистерна для воды, платформа с кран-балкой и пассажирский вагон, предназначенный для личного состава пожарной команды.
Майор подошел к пассажирскому вагону, влез на поставленный у тамбура деревянный ящик и нажал ручку вагонной двери.
Дверь была закрыта. Ефим не жалея сил, подергал ручку. Без результата. Он постучал в дверь кулаком.
Ответа все равно не последовало.
Постучал сильнее.
Тишина.
– Эй! Контрибутов! Можно тебя на минуту? – неожиданно услышал он у себя за спиной.
Майор повернул голову.
На голубом гравии стояли четверо мужчин.
Майор их узнал. Это были те крепкие незнакомцы, с которыми он столкнулся утром на вокзале. Среди них стоял и ухажер, отлученный им от Али Тиц.
16. Опасно искать Контрибутова
– А говорил, участковый! – раздвинул в улыбке серые губы ухажер. – Шутник ты, инженер, оказывается!..
– Хорошая шутка полезна для здоровья. – отозвался Ефим без радости в голосе.
Ефим Мимикьянов не считал себя трусливым человеком. Он был силен физически, очень хорошо подготовлен и не только мог успешно отразить самое серьезное нападение, но и преподать любому наглецу хороший урок. Когда-то даже и любил это делать. Но в этот вечер перспектива столкновения с четырьма накаченными лбами, его совсем не обрадовала.
«Годы, наверное…» – вздохнул он про себя.
– Разговор есть. – веско произнес стоящий впереди остальных. Судя по уверенным манерам, он был в этой группе старшим не только по возрасту, но и по положению. У него был серовато-песочный цвет лица, черные глаза-шильца и короткие, побитые сединой волосы. Что-то мелькнуло в голове у майора по поводу его внешности, но расшифровать намек подсознания он не смог.
– К себе в поезд не пригласишь? Там и поговорим. – сказал песочнолицый вожак.
«Кто б меня самого туда пригласил!» – подумал майор.
– Я к себе никого не приглашаю. Здесь говори. – сказал он и спрыгнул с ящика на гравий.
– Ну, здесь, так здесь. – покладисто согласился вожак. – Тебя Викулом зовут?
– Викулом Андреевичем, – с достоинством произнес Ефим.
– Так вот, Викул Андреевич, догадываешься, наверное, зачем мы к тебе пришли?
– Твой дружок, наверное, пожаловался. – Мимикьянов кивнул в сторону своего вокзального противника. – Один-то разбираться боится, вот корешей для разговора и привел. – слегка обострил беседу майор, чтобы прощупать намерения нежданных собеседников.
Его ожидания подтверждались: намерения были совсем не мирными.
– Ты, крыса лабораторная! – вскинулся обиженный. – Ну-ка, закрой пасть, пока я ее не порвал!
Однако, разгореться конфликту седоватый вожак не дал. Пресек его легко и без всякого сопротивления. Одной фразой.
– Федя! Угомонись пока! – небрежно бросил он в сторону своего недовольного бойца.
Тот сопнул носом, но сразу сник.
Вожак осуждающе качнул головой и обратился к майору тоном вполне доброжелательным:
– Викул Андреевич, то, что вы там с Федором из-за бабы сцепились, нам не интересно… У нас другой разговор к тебе есть. Серьезный. Про Сабаталина разговор! Понял теперь?
– Про Сабаталина? – переспросил майор. – Я с ним никаких дел не имел. – равнодушным тоном закончил он.
– В больнице Борис Петрович. Не помнит ничего. Память потерял. – будто не расслышав его ответ, медленно произнес песочнолицый. – Не знаешь, случаем, от чего это?
Выговаривая слова, он покалывал Ефима глазами-шильцами.
– Ну, откуда ж мне знать! – удивился майор.
