– Угу.
– Вы с папой…
– Папа умер! – закричала девочка. – Я знаю, что папа умер!
– Звонил врач, они не смогли его спасти.
– Я знаю.
– Да.
– Мы были в лесу, он радовался, я любила, когда папа радовался.
– Да, милая, – бесцветным голосом отозвалась Аридна. – Я тоже любила.
Криста заплакала. Ариадна расплакалась вместе с ней, затем отвела в спальню, переодела дочь во фланелевую пижаму, достала свою ночную рубашку и забралась в двуспальную кровать вместе с Кристой. Дождь громко стучал по крыше, усыпляя, точно колыбельная. Девочка лежала в объятиях матери – уже не ребенок, а почти взрослая женщина. Казалось, она немного успокоилась, лишь изредка прерывисто вздыхала и вздрагивала.
– Где сейчас папа? – внезапно спросила Криста в темноте.
– В комнате, в больнице.
– Как думаешь, ему холодно?
Ариадна покачала головой:
– Не думаю. Папе хорошо там, где он сейчас.
– Ты правда так думаешь?
– Да. И знаешь… папе приходилось нелегко. А теперь ему больше не надо мучиться.
– Это из-за меня? – еле различимо спросила Криста, уткнувшись в подушку.
– То есть как?
– Грибы!
– Нет, нет, это не из-за грибов. Как ты могла подумать, конечно, это не из-за грибов.
– Он показал мне, – пробормотала Криста. – Я трогала пальцами, чтобы запомнить, какие они должны быть. Я даже их нюхала, они пахли мхом и дождем, все грибы так пахли, одинаково, дождем и мхом.
Ариадна обняла дочь еще крепче, уткнув лицо между ее лопаток.
– Это не из-за грибов, – повторила она.
Рано утром в воскресенье со двора донесся хруст гравия под колесами автомобиля. Ариадна мгновенно проснулась. Ночью она почти не спала, больше лежала, прислушиваясь в ожидании шагов и звуков, будто он мог вернуться в любой момент. В полузабытьи он приснился ей: искаженное злобой лицо, нависшее над ней. «Что ты наделала, сука клятая?!» Она проснулась, взмокшая от пота, но не смела встать, даже пошевелиться боялась.
Теперь же она вскочила и надела халат.
– Что такое, мама? – спросила перепуганная Криста.
Ариадна осторожно отодвинула занавеску За окном стояла незнакомая черная машина. Из нее выбрался мужчина с букетом цветов в руках. Когда он подошел ближе к дому Ариадна узнала Юнаса Эдгрена, коллегу Томми.
– Это папин знакомый, – сказала Ариадна. – Лежи не вставай. Я выйду к нему.
– Можно войти? – спросил гость, когда Ариадна высунула голову в дверь.
– Ой, извините, я не одета.
– Неважно. Я просто на минутку, сказать пару слов.
Ариадна открыла дверь. Гость снял ботинки – такие же, как у Томми. Увидев их, Ариадна вздрогнула. Он пожал ее руку.
– Я принес цветы – лучше найти не удалось, в такое время открыты только автозаправки, а у них выбор не ахти…
– Спасибо, – выдавила Ариадна.
Она провела гостя в комнату.
– Посидите здесь, я сейчас приду.
Вернувшись в спальню, она натянула на себя брюки и пуловер. Криста лежала в постели.
– Кто это? – спросила она.
– Папин друг. Оставайся пока здесь. – Она наклонилась и поцеловала дочку в щеку. – Я люблю тебя, Криста.
Молчание в ответ.
Юнас Эдгрен ждал в гостиной. Сцепив руки за спиной, он рассматривал фотографии в рамках, стоящие на стеллаже. Маленькая Криста. Криста держит кошку. Свадебная фотография Томми и Ариадны.
– Хотите кофе? – поспешно предложила она.
– Нет, спасибо, ничего не надо.
Она набрала воды в вазу и поставила цветы на стол: гвоздики и какие-то сухие цветы, названия которых она не знала. Один бутон сломался в пути. Юнас Эдгрен взял в руки свадебное фото.
– Тяжелое утро, – сказал он. – Очень тяжелое.
Она мотнула головой.
– Откуда вы узнали?
Он поставил снимок на место и подошел к ней.
– Ариадна. Я полицейский.
Жаль, что она не успела причесаться и замаскировать следы на лице. А теперь все было как было. Он протянул руку и осторожно коснулся синяка под ее левым глазом, долго не отводя взгляда. Она смотрела прямо, не уклоняясь.
– Мы с Томми знали друг друга много лет, – сказал он. – Точнее… иногда думаешь, что знаешь человека.
Она молчала.
– Как вы? – спросил он.
И тогда Ариадна заплакала. Юнас шагнул вперед, чтобы обнять ее, но она отвернулась. Сунула руку в карман в поисках носового платка.
– Присядем. – Он положил руку на ее локоть. – Пойдемте, сядем. А ваша дочь? Где она?
– Спит. Точнее… лежит, сегодня мы спали вместе, в спальне.
– Как она переживает то, что случилось?
– Плачет.
– Ариадна, я хочу, чтобы вы рассказали, что произошло. Можете?
Она рассказала все с самого начала. Поход за грибами, ужин.
– Все ужасно, – прошептала она.
– Понимаю.
– Он так мучился. А я… не могла помочь. Совсем… как это называется… бессильная.
– А лекарство? Я знаю, что он всегда носил его в рюкзаке. Шприцы с адреналином и таблетки.
– Мы искали, не нашли.
Он вопросительно взглянул на нее.
– Мы переворачивали весь дом. Нигде.
– Странно.
– Можете представить, смотреть и ничего не можешь сделать. Как это.
– Да.
– А потом приехала «скорая». Мне казалось, прошло несколько часов.
– Что же это могло быть? У него аллергия на просо, это я знаю. Но его он избегает. Что-то еще, о чем я не знаю? Хлеб, который вы ели? Что это был за хлеб?
– «Крестьянский к завтраку». Он ел много раз.
– Больше ничего?
– Нет. Не знаю, кажется, нет.
– Пакет, в котором лежал хлеб, сохранился?
– Кажется, да. В кухне.
– Я заберу его с собой, не возражаете?
